Дикие карты. Книга 5. Блеф - Мелинда М. Снодграсс

Тахион вздохнул.

– Я бы его остановил, – сказал Блез. В его глазах сверкали искорки.

– Я уважал своего отца и знал, что он прав, наказывая меня. Кроме того, было бы нарушением принципов пси начать долгий и изнурительный поединок умов с родным отцом на глазах у слуг. Не говоря уже о том, что, вполне возможно, я бы проиграл.

Тахион шлепнул Блеза указательным пальцем по кончику носа.

– Если ты такисианин, то всегда о таком думаешь.

– Принципы пси. Словно название какой-нибудь эзотерической книжки из шестидесятых, – пробормотал Тупуола.

– Возможно, я когда-нибудь напишу такую книгу, – сказал Тахион, вставая. Повернулся к внуку: – Раз речь зашла о шестидесятых, есть человек, с которым я хотел бы тебя познакомить.

– Прикольный?

– Да, а еще очень добрый. И мой хороший друг.

Уголки губ Блеза опустились.

– С ним не поиграешь.

– Нет, но у него есть дочь.

– Марк, смотри же! Я пришел! – провозгласил Тахион, взмахнув шляпой с пером перед дверью «Космической тыквы» («Пища для ума, тела и духа», «Магазин снадобий и деликатесов», – гласила вывеска).

Марк Мидоуз, он же Капитан Глюкс, стоял у кассы, согнувшись, как цапля, и держа в кончиках пальцев только что открытую упаковку с тофу.

– Вау, Док. Рад тя видеть.

– Марк, это Блез, мой внук, – сказал Тахион, выталкивая вперед спрятавшегося позади него ребенка. – Блез, позволь тебе представить, месье Марк Мидоуз, – сказал он по-французски.

– Очень приятно, месье, – сказал Блез тоже по-французски.

Марк вскинул пальцы в жесте мира, принятом у хиппи, и бросил резкий взгляд на Тахиона.

– Похоже, что тебе много, что есть мне порассказать.

– В самом деле много, а еще я хочу попросить об одолжении.

– Что угодно, брат, только скажи.

Тахион многозначительно посмотрел на Блеза.

– Секунду. Сначала я хочу, чтобы Блез познакомился с Деткой.

– А… конечно.

Они забрались по крутой лестнице в квартиру Марка, оставив Блеза играть с десятилетней дочкой Марка, чудесной девочкой, к сожалению, отстающей в развитии. Очутились в крохотной лаборатории старого хиппи, заваленной оборудованием.

– Ну, типа, рассказывай.

– Все оказалось сущим кошмаром. Смерть, голод, болезни, но в конце концов… нашелся Блез, и оказалось, что все это было не напрасно, – начал Тахион. Заставил себя перестать нервно ходить по комнате. – Он – центр моей жизни, и я хочу, Марк, чтобы у него было все.

– Детям не нужно все и сразу, брат. Им просто нужна любовь.

Тахион положил руку на худое плечо землянина, ощущая искреннюю благодарность.

– Какой же ты хороший человек, дорогой мой друг.

– Но ты же мне еще ничего не рассказал. Как ты его нашел и что реально произошло, когда случилась вся та ерунда в Сирии.

– Поэтому я и сказал, что это был сущий кошмар.

Они разговорились. Тахион лишь вскользь упомянул о своих опасениях насчет Соколицы. Бегло рассказал о других событиях, в результате которых нашел Блеза. Намеренно не стал рассказывать о своем столкновении с Le Miroir, французским тузом-террористом, державшим под контролем его внука, на четверть такисианина. Он чувствовал, что мягкий и чуткий Марк будет шокирован, если узнает про то хладнокровие, с которым Тахион казнил этого человека. Теперь, по прошествии времени, Тахиону и самому было слегка не по себе от этого. С печалью он подумал, что после практически равного количества лет, прожитых на Такисе и на Земле, он все еще куда больше такисианин, чем землянин.

Посмотрел на часы в каблуке сапога.

– Пламенеющие небеса, погляди, сколько времени.

– Эге, крутые сапожки.

– Да, в Германии такие нашел.

– Кстати, по поводу Германии…

– В другой раз, Марк. Мне надо идти. Ой, каков же я идиот! Я же пришел не только ради удовльствия пообщаться с тобой. Хотел спросить, смогу ли я иногда брать к себе на время Дурга? Он практически полностью иммунен к контролю сознания, а я не могу все время держать Блеза рядом с собой, как и не могу постоянно оставлять его взаперти у «Малютки» всякий раз, как у меня будут другие дела.

– Дург в качестве няньки. С ума сойти.

– Да, понимаю, и, поверь мне, мне совершенно не по душе, что чудовище, выращенное Заббом, будет охранять моего потомка, но Блез – то же самое, что Прародительница Роя среди других планет, я не могу оставить его без присмотра с обычными людьми. Сам понимаешь, дисциплины у него ни капли, и будь я проклят, если знаю, как ее ему привить.

Глюкс положил руку на плечи Тахиону, и они пошли к двери лаборатории.

– Время, всему свое время. Не парься, брат. Никто не рождается на свет отцом.

– А уж дедом – тем более.

Марк глянул сверху вниз на изящное молодое лицо такисианина и усмехнулся.

– Думаю, у него с трудом получится обращаться к тебе «дедушка». Тебе придется на этом настаивать…

Зрелище происходящего в гостиной лишило Марка дара речи и дыхания. Детка, раздевшись до самых своих плюшевых панталон, танцевала и что-то напевала. Откинувшийся на диван Блез, хихикая, управлял ею, словно куклой.

– Кидждад , разве не весело? Ее сознание настолько примитивно…

Сила ударила из Тахиона, и Детка, внезапно освободившись от ужасающего контроля, испуганно расплакалась. Марк крепко обнял ее.

– ПРИМИТИВНО! Я ТЕБЕ ПОКАЖУ ПРИМИТИВНОЕ СОЗНАНИЕ!

Мальчик дернулся и начал ходить по комнате, негнущийся, будто ржавый робот, сжатый в грубых тисках мысленной силы своего деда.

– ТАК НРАВИТСЯ? ТЕБЕ ПРИЯТНО…

– НЕТ, БРАТ, НЕТ! ПРЕКРАТИ!

Тахион качнулся от сильного рывка за плечо.

– Все в порядке, – сказал Глюкс тише, и дьявольская маска спала с красивого лица Тахиона.

– Мне жаль, Марк, – прошептал Тахион. – Очень, очень жаль.

– Ладно, брат. Давай… давай успокоимся, все.

Тахион переключился на телепатию.

«Простишь ли ты меня когда-нибудь?»

«Не за что, брат».

Мидоуз опустился на колено перед плачущим мальчиком и мягко обнял его за плечи.

– Видишь, ты теперь испугался точно так же, как Детка испугалась. Нет ничего смешного, когда оказываешься в чьей-то власти. Ты прав, да, у Детки слабый ум, но это лишь более сильный повод для человека сильного, такого, как ты, быть добрым и заботиться о таких людях, как она. Понимаешь?

Блез медленно кивнул, но Тахион не верил сокрушенному взгляду этих лилово-черных глаз. И не зря, потому что, как только они оказались на улице, перед входом в «Космическую тыкву», Блез нарушил молчание.