Отыгрывать эльфа непросто - Леонид Владимирович Кондратьев

Странное, ничего не понимающее выражение, образовавшееся на лице Лешего, быстро дополнилось недоуменным скрипящим басом:

— Чего со мной делать надо? Ты, трау, за говором своим следи. Не дам я себя потрошить, да и смысла в этом нет, тело это фактически целиком из древесных волокон состоит, внутренностей в нем нет.

Леший многозначительно посмотрел в мою сторону, с невысказанным прозрачным намеком на толстые обстоятельства. В ответ дипломатической почтой был отправлен не менее многозначительный взгляд. Вот ведь мерзавец, это он так слегка намекает, что мои прототипы, трау или драу, в этом мире засветиться и до потопа успели, и засветиться довольно неплохо.

— Про потрошение сказано было образно. Я к чему разговор-то веду, помнится, ты проговорился, что мэллорны высадил? В моем мире светлоэльфийские лекари часто листья данных сорнячков как лечебное средство используют, причем с довольно хорошими результатами. Даже небольшое количество растолченного в пыль листа в рану — та гнить перестает и излечивается почти на глазах. В этом мире эффект, конечно, пожиже будет, но думаю, эти листики все равно поработают, магия содержится прямо в них и внешней подпитки не требует. Правда, о побочных эффектах ничего сказать не могу — не моя специализация. Думаю, поставки такого хорошего лечебного средства будут заметным вкладом в зарождающийся союз между нашими Домами.

— Сердце Чащи людишкам на лечение обдирать!

Выражение искреннего возмущения, прорисовавшееся на лице Лешего, доставило мне просто небесное удовольствие и сильно обеспокоило капитана, настолько, что он с тревогой начал всматриваться в наши лица.

— Так никто не говорит о том, что обдирать нужно именно сейчас. Ты на ростки небось весь запас магии угрохал и, наверное, даже резерв? Дай догадаюсь — сейчас они, мэллорны твои, они же Сердце Чащи, как ты поэтически высказался, размером с человека примерно или чуть больше?

Понурый кивок Лешего был как бальзам в чашку с кофе. Вот почему старичок такой покладистый и тихий. Он вообще на голодном пайке — не рассчитал, видать, и после пробудки вбухивал магию налево и направо, тело вот себе соорудил. А потом, видно, решил шикануть и сразу восемь мэллорнов высадил. Нет, ну не дурак? Ведь заработают без подпитки только лет через пятьдесят, а подпитку-то брать неоткуда — вот и пришлось к дроу да хумансам на поклон идти. Нет, посадил бы одно деревце, подпитал бы до полного развития, и с уже работающим источником магии высаживал бы другие. Ну не дурак он после этого?

— На зиму листва с них все равно опадать будет, конечно, не вся — эти растеньица, как я помню, вечнозеленые. Так вот, давай прикинем: лечебная доза на одно серьезное ранение — примерно одна восьмая листа, но можно использовать и меньшими дозами, просто процесс выздоровления затянется. С восьми-то деревьев за зиму тысячи полторы листьев соберется. Заметь, ничего обдирать не надо, берем только то, что само упало. А это уже порядка пятнадцати — двадцати тысяч выживших безнадежных больных. Капитан, у ваших медиков гниль в ранах часто встречается?

— Да, от заражений ран умирает чуть ли не больше бойцов, чем от самих ран. И антисептики используют, а толку? По Испании помню, доставили бойца в лазарет, рана вроде маленькая, да пулей туда грязи загнало, потом в окопе добавило, он там почти полдня валялся. И все, готовь могилу для парня. Смотришь доктору в глаза, а там сразу приговор, края раны уже вспухли и посинели, да и запашок пошел. А если уж в кишечник ранение, так шансов вообще мало.

Радостно потираю руки и продолжаю свою наглядную агитацию:

— Во-о-от! Тогда продолжим рассуждать. Если не привередничать и выжидать не полного излечения, а только исчезновения гнили в ранах, пусть потом долечивают хумансовскими методами, то расход листьев можно еще уменьшить. И прекрати на меня, как бихолдер, пыриться, Дух Чащи называется, жлобится, как последний дварф. Ничего с твоими любимыми мэллорнами не станется, сам будешь листву опавшую собирать, никто хумансов к ним не подпустит, сам знаешь, какие из них садовники. А с подпиткой, чтобы росли побыстрее, мы потом что-нибудь решим. Отдельно попозже сядем и поговорим по-нормальному, без нервов.

В тот же долгий день

Рядовой Онищенко Геннадий

Ну, скажу я вам, командир с этим несчастным лосем и побегал. Вытоптано все, вплоть до небольших деревьев, как будто трактор из соседнего мехдвора на полдня взяли и вокруг нашей стоянки кругами ездили. Старшина, правда, сразу объяснил, что здесь к чему. Сергеич, он ведь мужик умный да в свои-то годы уже разного навидался. Вот и сейчас, посмотрел на эту катавасию и сразу сказал: так, мол, и так, Ссешес его к нашей стоянке гнал, а тот ни в какую, вот они кругами и бегали, пока командиру это не надоело.

Нашли мы этого лося, тушища, конечно, знатная. Ну, благо все мужики нормальные, поросят и телят разделывать умеем, приступили. Разница-то только в размерах. С ливером особенно заморачиваться не стали, благо ни условий, ни оборудования для приготовления свойских колбас не было. Так что ободрали шкуру, выпотрошили, откопали яму поглубже и туда — кишечник, содержимое желудка, ну и Сергеич голову зачем-то тоже выкинул. Правда, высказался перед этим, что если кому-то надо аппетит на недельку испортить, то вот топор, вот голова, пусть вдоль разрубит, но он лично на это смотреть не будет и отойдет подальше. Тут наш комсомолец Серега очнулся, он как раз тушу топором вдоль позвоночника разрубал. Мол, что там такого страшного? Мозги, мол, они и в Африке мозги, да если их в котелочке пожарить, да в мучке перед этим обвалять, то, как говорила лучшая подруга его мамы, тетя Соня: «Это такой цимес будет! Пальчики до самых локтей оближем!»

Сергеич при этих словах аж позеленел. И на такую мать-перемать его пробило, я аж заслушался, у нас в деревне только мельник дед Гриша так завернуть мог. Если пропустить весь мат, то рек наш старшина следующее. Когда он еще молодой был, в Гражданскую, с ребятами из его роты лося, контуженного после артобстрела, подбили. А охотников в роте тоже не было, все из крестьянских семей, дичину-то в глаза считай что и не видели. Точно так же выпотрошили, в лагерь принесли и с ребятами из соседних рот, чтобы мясо не пропадало, ухомячили всю тушу. А посля одному тоже мозгов, в мучке обжаренных, захотелось. Он на пенек голову-то лосиную поставил, топором взмахнул, а