Отдай туфлю, Золушка! - Анастасия Разумовская

— Сим-сим?

Без ответа. А что если так же, как кусты? Кровью?

Я приложила к базальтовой поверхности пораненный палец. И — о чудо! — открылся дверной проём. Даже не открылся, а словно растаял передо мной. Я вошла и оказалась в комнате. Круглой и довольно уютной. Мягкий, желтоватый свет, словно всё было озарено настольной лампой, но источника света не было. Впрочем, этому я уже не удивлялась. Пушистый вишнёвый ковёр на полу. Полукруглые шкафы с книгами. Лестница вверх, серпантином вьющая от пола. Диванчик, клавесин, а перед ним — стульчик. И — портрет. Большой, написанный маслом. Очень хорошо написанный. Помнится я читала про технику Рубенса: множество слоёв, из-за обилия которых возникает эффект особенного свечения. Вот и тут тоже: нежное женское лицо словно светилось изнутри. Чёрные живые глаза смотрели немного надменно. Изящные пальцы лежали поверх складок переливающегося платья цвета шоколада. Нижняя жемчужная юбка. Чепец, напоминающий кокошник с накидкой. Волосы цвета горького шоколада сверкали, точно смазанные маслом.

Но главное — лицо. С тонкими благородными чертами. С лёгкой насмешкой в глазах. С презрительно искривлёнными губами оно мне напоминало кого-то, но очень неуловимо.

Гм… Гм-гм. Мать? Жена? Любимая женщина, не ответившая взаимностью? Чей ещё портрет помещают над клавесином? Да и… клавесин! Я представила Чертополоха, играющего мадригалы, и хихикнула. Нет, ну нет же! Это точно должна была быть роковая разбивательница его чёрного сердца.

Что ж. Прекрасно. Но вряд ли этой тайной я смогу шантажировать Фаэрта. Да и… грязно как-то лезть в личную жизнь. Я бросилась по лестнице наверх. Внизу ступеньки были очень узкими, но с каждым витком они расширялись, пока не заслонили всё пространство.

Верхняя площадка была полна зеркал. Зеркальные стены дробили и множили отражения. По центру тоже несколько десятков больших зеркал, скрученных в гигантский ротор, как на маяке, расчерчивали пол и потолок и весь мир множеством пересекающихся отблесков. Но поразило не это, а то, что ни одна грань, ни один отблеск или зеркало не отражали меня.

Я замерла, не в силах поверить в то, что видела.

Карл IX, стреляющий из ружья — определённо это был он! Индеец, летящий на терракотовом скакуне. Девушка в строгой, ниже колен, шерстяной юбке, на допросе офицеров в чёрной форме. Лицо в синяках и кровоподтёках, глаза… ох! Такие я, пожалуй, только на иконах видела. Яростные, светлые… Испанский конкистадор, пробирающийся среди лиан сельвы. Бомж, просящий милостыню на московских улочках. Обшарпанных, грязных. Такой я красавицу-Москву никогда не видела. Тихий сельский вечер, и парень в светлой рубахе нависает над милой девушкой в голубом платье в горошек на фоне кривой изгороди и стогов сена. Тысячи, тысячи кадров, похожих на фильмы, которые шли одновременно, мельтешили и постоянно менялись.

Зеркала времён? Эпох?

Там, где из окна выглядывал безумный Карл, уже мчал в квадриге какой-то то ли римский император, то ли просто полководец в лавровом венке. Он надменно взирал на беснующуюся толпу, подняв над ней длань. Я отвела взгляд и увидела множество рычагов, торчавших из пола. То есть, всем этим ещё и управлять можно?

И вдруг — яркий свет фар. И он — красавец, багряный с чёрным и белым. Я замерла в восхищении. Всегда хотела такой… Байк нёсся по смоляному, гладкому шоссе, по ЗСД, над Финским заливом, а за ним переливались огни Лахта-центра…

Я точно из того мира! И вовсе Питер — не плод моих грёз и фантазий! Вот только, как мне вернуться обратно? В мой милый, любимый город. Туда, где есть мотоциклы, кофе и где женщинам нет необходимости смотреть на мужчин с надеждой, что тебя возьмут замуж. Туда, где маменька могла бы просто развестись с пьянчугой Гастоном и устроиться на работу. Уверена, у неё бы получилось сделать карьеру. Туда, где нет магии, а, значит, нет и приворотов. Мариону бы точно понравилось в моём мире!

Но как это сделать?

Я коснулась поверхности зеркала, в котором отражался мчащийся мотоцикл. Однако это было всего лишь зеркало. Гладкое, твёрдое, холодное, оно не торопилось превратиться в портал.

Мир вспыхнул молнией. Спустя буквально несколько секунд раздался удар грома. Гроза? Меня точно спохватятся! Надо уходить. Но я непременно вернусь и разгадаю загадку зеркал. И я побежала вниз по лестнице, перескакивая сразу через пару ступенек.

Золотистый уютный свет в комнате сменился на красновато-лиловый, холодный. За клавесином сидел Чертополох и меланхолично перебирал клавиши. Четыре ноты — начало мелодии. Ля первой октавы, до, ре, ми — второй. Четвертная, половинка, четвертная, четвертная… Я замерла, вжавшись в стену, а потом медленно попятилась наверх.

— Поздно, — бросил он, не поворачиваясь ко мне. — Я тебя заметил.

Я перевела дыхание. Чёрт!

— И кто выиграл? — спросила, стараясь, чтобы голос не задрожал.

— Я.

— Понятно.

Ёжики зелёные! Как же хотелось швырнуть чем-нибудь обо что-нибудь! Ну почему всё так предсказуемо-то⁈

— И на ком должен будет жениться Гильом?

Фаэрт обернулся ко мне, посмотрел внимательно. Лиловый глаз чуть вспыхивал красноватыми искорками. Кажется, колдун злился.

— На тебе.

— Я не согласна!

— Ты моя игрушка. Забыла?

Он резко поднялся, шагнул и оказался совсем рядом. Я вжалась в стену. Фаэрт навис надо мной. Как он так быстро переместился⁈

— Не забыла. Но мы договаривались, что без секса…

— Тут всё по желанию.

— Я не хочу…

Чертополох взял мой подбородок и запрокинул мне лицо. И я вздрогнула от ужаса, встретившись с полыхающим фиолетовым глазом.

— Что мне сделать с тобой, Дрэз? — прошипело чудовище. — Я запретил тебе сюда приходить, но ты пришла. Ты нарушила мою волю. И тем самым нарушила сделку. За прошлое нарушение соглашения я забрал у тебя сердце. Что мне отобрать у тебя за это? Глаза? Язык?

— Не надо, — пискнула я, вдруг осознав, что это не пустые угрозы: он может.

— Или сделать тебя такой же крошечной, как Рапунцель? Превратить в прекрасный цветок в моём саду? В мраморную статую с вечной улыбкой?

Я вывернулась и попятилась вверх по лестнице.

— Вы не можете…

— Могу, Дрэз. Могу. У тебя нет своей сказки, а, значит, я могу делать с тобой, что пожелаю.

Он шагнул на лестницу. Я бросилась бежать. Споткнулась. Упала, разбив ладонь. Вскочила и вновь побежала вверх. Туда, к зеркалам. Может, если запрыгнуть в одно из них, то получится вернуться в свой мир? Или в любой другой, где нет Чертополоха?

— Остановись! — велел колдун.

Я замерла и обернулась к нему. Он стоял внизу лестницы, не двигаясь.

— Ненавижу тебя! — выдохнула я. — И чем сильнее боюсь, тем сильнее ненавижу.