Тайны затерянных звезд. Том 4 - Антон Кун

Один грамм антиматерии плюс один грамм материи — этого уже достаточно для того, чтобы вызвать выделение энергии, сравнимое по мощности со взрывом термоядерной боеголовки, которая, к слову, и оставалась самым мощным космическим оружием вплоть до появления оружейной антиматерии.

Причём для этого процесса достаточно любой материи, включая и любые, даже самые крошечные пылинки и даже молекулы газа, которые нет-нет, да и встречаются в космосе. Именно поэтому боевая часть торпеды приходит в состояние готовности лишь буквально вплотную к цели — потому что было бы очень обидно потерять такое дорогое оружие, стоимостью в недельный бюджет некоторых планет, только из-за того, что на траектории её движения оказалась молекула-другая кислорода или водорода, который и так является самым распространённым элементом во Вселенной.

Впрочем, даже при этом условии кораблю-цели придётся ой как несладко. Может быть, на расстоянии в половину километра тепловое излучение аннигиляции и не прожжёт защиту корпуса насквозь. Может быть, поток плазмы и не повредит обшивку так сильно, чтобы это вызвало разгерметизацию. Но вот электромагнитный импульс невероятной мощности, тот самый электромагнитный хаос, который остаётся на месте взрыва антиматериальной торпеды, точно выведет из строя всю работающую на тот момент электронику. Хотя бы даже потому, что на такие всплески её защита просто не рассчитана. По крайней мере, не на малых кораблях вроде нашей «Барракуды». А это значит, что корабль моментально превратится в неподвижный медленно замерзающий гроб объёмом аккурат на весь экипаж.

От антиматериальной торпеды нет спасения. Её невозможно сбить, потому что её не видит ни одна система захвата и сопровождения цели. Малые размеры, плюс корпус, почти целиком состоящий из материалов, поглощающих радиоизлучение, и собственные направленные генераторы помех, чтобы уж наверняка, делают из неё невидимку покруче моего «Спектра», ей даже стелс-поле иметь не обязательно.

Поэтому даже если Кори прямо сейчас, прямо на ходу, развернёт корабль и попытается влупить по торпеде из главного калибра — ничего не выйдет. На глаз, без системы наведения даже примерно понять, куда полетят заряды, не получится до тех пор, пока они не полетят. Да и после этого — тоже, слишком уж быстро они канут во тьму космоса. Поэтому даже чисто статистически сбить торпеду, пока она не подойдёт на опасное расстояние — что-то из разряда сказок. Впрочем, и после этого — тоже.

Торпеду невозможно обмануть, потому что она программируется прямо на корабле-носителе и в неё вносится не просто радарная сигнатура корабля, не просто его регистрационные знаки, на которые она ориентируется в том числе, но и изображение корабля, с которым торпеда обязательно будет сравнивать свою цель при помощи механизмов машинного зрения.

Защитные поля кораблей торпеде не страшны тоже, потому что ей, по сути, нет никакой разницы — рванёт она прямо на обшивке или метром в стороне от неё. Энергии всё равно выделится столько, что пополам порвёт даже крейсер.

Мы могли бы попробовать сбросить контрмеру, рассчитав её активацию так, чтобы торпеда влетела в получившееся облако уже в боеготовом состоянии и сдетонировала об него… Но у нас больше не было контрмер.

Ещё мы могли бы активировать форсаж и дать максимальное ускорение, рискуя поджарить дюзы и перегрузить двигатели, но получая хотя бы шанс того, что запас топлива в торпеде закончится раньше, чем она достигнет нас… Но наш двигательный блок лишён форсажной камеры.

Мозг лихорадочно искал новые способы противодействия, но не находил их. Любая система корабля, о какой бы я только ни подумал, никак не могла помочь в сложившейся ситуации. По крайней мере, не быстро. Не за то время, что торпеда успеет до нас добраться.

— Контакт… Пятьдесят секунд… — упавшим голосом произнёс Магнус, и в тишине кокпита это прозвучало как удар колокола на похоронах.

Пятьдесят секунд. Вот сколько нам осталось жить. Да, антиматериальная торпеда — это не самое быстрое оружие, тем более что мы со всех двигателей улетаем от неё, а она пытается нас догнать… С этой точки зрения пятьдесят секунд это даже будто бы много.

Но с точки зрения всей прожитой жизни — это исчезающе мало.

Вот же глупо получится, если мы все сейчас сгинем тут вместе с кораблём, который ничего не может противопоставить торпеде просто потому, что никто никогда всерьёз не рассматривал вариант, что эту самую торпеду на него не пожалеют! Тем более две!

Наверное, про мамашу капитан сказал зря…

Сорок пять секунд…

— Контакт с антиматериальной торпедой вызовет разрушения такой мощности, что функционирование всего корабля, а также членов экипажа моментально прекратится. — хладнокровно заметил Жи. — Предполагаю, что вы спросите, есть у меня какой-то план, поэтому сразу же отвечу — нет. Вероятность выживания во всех возможных вариантах развития событий не превышает два процента. Мы ничего не можем сделать.

Мы ничего не можем сделать…

Даже робот это признает.

— Два — это больше, чем ноль! — зло скривилась Кори. — Выкладывай!

Сорок секунд.

Мы ничего не можем сделать…

Примерно то же самое я говорил своим ребятам, когда мы обсуждали план разбежаться и притаиться до лучших времён. «Мы ничего не можем сделать», и мы ничего и не делали. Просто существовали в обществе, пытаясь заново вписаться в него, найти своё место или… Хоть какое-то место.

Просто умирали один за другим, пока не остался лишь только я.

Тридцать пять секунд.

Нет уж. Второй раз это не случится. Второй раз я не пойду на поводу у этого противного тянущего чувства беспомощности. «Мы ничего не можем сделать» — вот вы и не могите.

А я попробую.

Тридцать секунд.

Я развернулся и вышел с мостика даже раньше, чем Жи начал говорить. Вышел тихо, чтобы никто не заметил, но, как только оказался за дверью — побежал к своей каюте со всех ног. Так быстро, как только позволяло сцепление подошв с металлическим полом!

Двадцать пять секунд.

Бластер, который стал мне уже как родной, висел на стене. Я схватил его, смахнул со стола в карман запасную батарею, накинул на шею ремень и тут же выбежал обратно в коридор.

Но не для того, чтобы вернуться на мостик, нет. Теперь мой путь лежал к переходному шлюзу.

Пятнадцать секунд.

Я забежал в переходной шлюз как есть. Не было времени ни искать дыхательную маску, ни тем более надевать скафандр. Да и не нужны они были, по большому счету. Уж дыхания-то мне