Молниеносный – 3 - Фёдор Бойков

Оставшиеся верными своему государю аристократы обменивались магическими атаками с нападавшими одарёнными. В воздухе витали магия, дым от огненных шаров и морозная дымка от ледяных щитов. Пламя огненной стены взметнулось вверх, отрезая часть толпы от императора и поджигая одежду бунтовщиков.

С другой стороны от Алексея II расходились веером ледяные иглы, впиваясь в толпу. Ледяные шипы оставляли за собой следы замёрзших тел и скользкую дорожку из застывшей крови.

Но император пока не использовал свою силу. Он бился как простой воин — меч в руке, щит на перевязи. Его движения были точными и уверенными, каждый удар был продуман, каждое уклонение — инстинктивным.

Меньше всего Алексею II хотелось убивать своих подданных, но меч то и дело соскальзывал и обрубал не только руки с оружием, но и головы. Вокруг него раздавались крики, звуки металла о металл и глухие удары. Гвардейцы сражались рядом, отражая удары и защищая своего повелителя.

Когда зал уже утопал в крови, когда гвардия почти дрогнула под напором толпы, император наконец разжал ладонь с мечом и вскинул руку. Воздух вокруг него задрожал, невидимая волна магии прокатилась по залу, и всё остановилось.

Магия, древняя и неоспоримая, раздавила волю сражающихся. Бунтовщики, которые ещё секунду назад были готовы идти до конца, рухнули на колени, словно под невидимым прессом. Их оружие выпало из рук, они даже дышать не могли, как и противиться давлению воли своего императора.

Император прошёл между ними, его шаги были отчётливо слышны в наступившей тишине, которую нарушало лишь хлюпанье крови под сапогами монарха.

— Вы хотели меня видеть? — спросил он, его голос звучал ровно и спокойно, несмотря на недавнюю битву. — Вот он я. Смотрите же.

И тут из-за спин бунтовщиков неспешно вышел мужчина со шрамом на щеке. Он был без оружия, в парадном костюме и начищенных ботинках.

— Наконец-то, — сказал Влад Меркулов.

Император повернулся, и в него ударила ментальная магия. Мощная и древняя магия, которую давно следовало искоренить, окутала Алексея II, пытаясь проникнуть в его разум. Он сжал зубы до боли, его сердце колотилось в груди, но он знал, что не имеет права сдаться.

— Ты не сможешь меня сломить, — произнёс он. Его голос всё ещё звучал уверенно, несмотря на нарастающее давление. — Я не боюсь тебя. Твой род получил по заслугам.

Меркулов лишь усмехнулся, и в его глазах зажглось холодное пламя. Он сжал кулак, и император вздрогнул, как от удара. Его пальцы впились в виски. Губы искривились в беззвучном крике.

— Ты… не смеешь…

Меркулов сделал шаг вперёд. Ещё один. Его глаза стали абсолютно чёрными.

Алексей II рухнул на колени. Из носа потекла кровь. Он попытался поднять руку — пальцы шевелились, но не слушались.

Император чувствовал, как его разум начинает заполняться тьмой, как будто кто-то пытался вырвать его душу из тела. В его голове раздавался гул, как будто тысячи голосов кричали одновременно.

— Я ждал сорок лет, — сказал Влад Меркулов, встав напротив согнувшегося от боли императора. — Я ждал и готовился.

В сознании Алексея II вспыхнули образы: казнь на городской площади, пламя, пожирающее родовое гнездо Меркуловых, детские крики, которые он приказал себе не слышать.

— Нет! Это был… бунт… — прошептал государь. — Я должен был…

Влад сжал кулак сильнее, до хруста. У императора лопнули капилляры в глазах, и по щекам покатились кровавые слёзы. Гвардейцы стояли как статуи, а бунтовщики затаили дыхание, наблюдая за пытками своего государя.

— Теперь ты почувствуешь, что они чувствовали, — Меркулов наклонился и растянул губы в улыбке. — Каждый момент. Каждый крик.

Алексей II завыл, словно дикое животное. Его тело содрогалось в конвульсиях, доспехи гремели по мрамору.

Потом наступила тишина.

Меркулов разжал ладонь. Император лежал неподвижно с широко открытыми глазами.

— Ваше императорское величество? — осмелился шепнуть один из бунтовщиков.

Пальцы императора дрогнули. Потом он медленно, как марионетка, поднялся на ноги. Его глаза были теперь такими же чёрными, как у Меркулова.

Влад Меркулов улыбнулся счастливой улыбкой. Впервые за сорок лет.

Глава 18

Дым от горящих зданий стелился по улицам, смешиваясь с холодным ночным туманом. К Лубянской площади от дворца тянулась длинная процессия, впереди которой не оглядываясь шёл Влад Меркулов. Следом шагал император в окровавленных доспехах, выгибаясь и двигаясь неестественно резко.

Народный бунт ликовал — они победили! Они схватили одержимого монарха и ведут его на казнь! Вот она — сила единства, когда даже армия и императорская гвардия не может сломить тысячи простых людей.

Меркулов время от времени сжимал пальцы, и тогда император выгибался дугой, как от удара током.

— А-а-а-а! — кричал он хриплым надорванным голосом. Слюна капала на подбородок императора, из бешено вращающихся глаз стекали кровавые слёзы.

— Одержимый! — кто-то крикнул из толпы.

— В нём демон! — поддержали его другие голоса.

Меркулов поднял руку, и император вдруг замер, потом резко вскинул голову. Его челюсть дёрнулась, размыкаясь неестественно широко, и из горла вырвался звук — не человеческий крик, а что-то между визгом свиньи на бойне и скрежетом металла.

Толпа отхлынула. Даже самые ярые бунтовщики попятились.

— Видите? — голос Меркулова разнёсся по площади. — Ваш император больше не человек. То, что перед вами, — всего лишь оболочка, наполненная тьмой.

Император вдруг дёрнулся всем телом, его позвоночник выгнулся дугой так, что послышался треск костей. Пальцы скрючились, ногти впились в ладони до крови. Изо рта полилась густая пена.

— Сожжём его! — донёсся до императора очередной крик, который подхватила толпа. — Очистим город!

Меркулов кивнул и повёл процессию к столбу на площади. Императора уже тащили волоком, его тело то обмякало, то снова выгибалось в мучительных спазмах. Временами он издавал те самые нечеловеческие звуки, от которых у людей по спине бежали мурашки.

Когда они подошли к столбу, Меркулов обернулся к толпе.

— Сегодня мы не казним человека, — громко сказал он. — Сегодня мы изгоним демона.

Император в этот момент вдруг резко поднял голову. Его чёрные глаза казались бездонными. Губы шевельнулись, и голос, который вышел из них, не был его голосом — он звучал как десятки голосов одновременно, наложенных друг на друга.

— Горите… Все горите… — прокричал он.

Толпа взревела в ужасе и ярости. Меркулов стоял и смотрел, как страдает его враг, мучаясь от осознания собственной беспомощности. Император всё слышал и понимал, но не мог ничего сделать, лишь дёргаться в конвульсиях, когда ментальные атаки усиливались.

И тут из переулка выбежал Павел Трубецкой в сопровождении нескольких десятков гвардейцев.

— Остановитесь! Вы не видите, что происходит⁈