Повести и рассказы - Фрэнсис Пол Вилсон

крестьянин. Когда же рухнул коммунистический блок, когда все бывшие сателлиты и сама Россия лежали в хаосе, хапая территории и творя убийства во имя нации, расы и религии, вампиры воспользовались вакуумом власти и нанесли удар.

Нанесли удар по всем направлениям, и не успел остальной мир отреагировать, как вся Восточная Европа оказалось в их власти.

Если бы они просто убивали, с этим еще можно было бы справиться. Но поскольку каждое убийство было обращением, их численность росла в геометрической прогрессии. Что такое геометрическая прогрессия, сестра Кэрол понимала лучше других. Разве она не демонстрировала это многие годы подряд на занятиях по химии, бросая кристалл в пересыщенный раствор? Один кристалл превращался в два, два в четыре, в восемь, в шестнадцать и так далее. Видно было, как формируется кристаллическая решетка, сначала медленно, потом она растягивается нитями через весь раствор все быстрее и быстрее, и жидкость в пробирке превращается в твердую массу кристаллов.

Вот так это и было в Восточной Европе, а потом пошло на Россию и на Западную Европу.

Вампиры стали неудержимы.

Вся Европа много месяцев молчала. По крайней мере официально. Но пара старшеклассников из школы при монастыре св. Антония, у которых были коротковолновые приемники, сообщили Кэрол о странных передачах, где говорилось о неимоверных ужасах по всей Европе под правлением вампиров.

Но Папа объявил, что вампиров не бывает. Так он сказал, но вскоре после этого и он, и Ватикан замолчали вместе со всей Европой Вашингтон отверг существование непосредственной угрозы, заявив, что Атлантический океан представляет собой естественный барьер для нежити. Европа под карантином, Америка в безопасности.

Потом пошли сообщения, вначале спорные и по-прежнему опровергаемые официально, о вампирах в Нью-Йорке. На прошлой неделе все радиостанции и телепередатчики Нью-Йорка прекратили вещание. И вот теперь…

— Ты же не веришь, что вампиры идут в Нью-Джерси, правда? — спросила Бернадетта. — То есть если бы они существовали…

— Ну, ведь в это трудно поверить? — ответила Кэрол, пряча улыбку. Потому что в Нью-Джерси вообще никто по доброй воле не сунется.

— О, Кэрол, не надо шутить! Это серьезно. Бернадетта была права. Это и в самом деле серьезно.

— Ну, если серьезно, то это совпадает с тем, что мои школьники слышали из Европы.

— Но Боже милостивый, сейчас же Страстная неделя! Страстная пятница! Как они смеют?

— Если подумать, это лучшее время Не будет ни одной мессы до Первой Пасхальной в воскресенье утром. Разве есть другой день в году, когда не служится ежедневная месса?

— Нет, — покачала головой Бернадетта.

— Вот именно Кэрол посмотрела на свои похолодевшие пальцы и почувствовала, как холодок ползет вверх по рукам.

Машина вдруг дернулась и остановилась, и послышался крик Бернадетты.

— Боже милосердный, они уже здесь!

С полдюжины фигур в черных мантиях столпились впереди на перекрестке, глядя в их сторону.

— Надо отсюда убираться! — сказала взволнованно Бернадетта и дала газ.

Старый мотор кашлянул и заглох — О нет! — взвыла Бернадетта, лихорадочно вертя ключом и давя на газ, а темные фигуры скользили к машине. — Нет!

— Тише, милая, — сказала Кэрол, кладя ей руку на плечо. — Ничего страшного. Это всего лишь дети «Дети» — это было не совсем точно. Два существа мужского пола и четыре женского, возраста около двадцати лет, но за густо накрашенными глазами угадывался тяжелый опыт взрослой жизни всех видов. Ухмыляясь и вопя, они собрались вокруг машины, четверо со стороны Бернадетты и двое со стороны Кэрол. Землистые лица были бледны от слоя белой пудры, насурьмленных век и черной губной помады. Черные ногти, кольца в ушах, бровях и ноздрях, хромированные штыри, пронзающие губы и щеки. Волосы всех цветов спектра, от мертвенно белого до угольно-черного. У мальчиков безволосая голая грудь под кожаными куртками, у девушек грудь почти голая в черных открытых бюстгальтерах. Ботинки из блестящей кожи или винила, сетчатые чулки, слой на слое кружева, и все черное, черное, черное.

— Эй, глянь! — сказал один из ребят. На шее у него был кожаный ошейник с металлическими остриями, угри под белым гримом лица. — Монашки!

— Пингвины! — добавил кто-то еще.

Это показалось им очень остроумным, и все шестеро зашлись в хохоте.

«Мы не пингвины», — подумала Кэрол. Она уже много лет не носила полного облачения — только наголовный плат.

— Блин, и удивятся же они завтра утром! — сказала грудастая девица в шелковой остроконечной шляпе.

Еще взрыв смеха у всех — кроме одной. Высокая худощавая девушка с тремя вытатуированными на щеке большими черными слезами и белыми корнями крашеных в черное волос отодвинулась, будто ей было не по себе. Кэрол всмотрелась. Что-то знакомое…

Она опустила стекло.

— Мэри Маргарет? Мэри Маргарет Фланаган, это ты? Еще хохот.

— Мэри Маргарет? — крикнул кто-то. — Это же Викки! Девушка шагнула вперед и глянула Кэрол в глаза.

— Да, сестра. Так меня звали когда-то. Но я больше не Мэри Маргарет.

— Вижу.

Она помнила Мэри Маргарет. Милая девушка, исключительно способная, но очень тихая. Прожорливая читательница, ей всегда было не по себе с другими детьми. В первый год ее оценки резко упали, а на следующий она не вернулась. Когда Кэрол позвонила ее родителям, ей сказали, что Мэри Маргарет осталась дома. Она не была в состоянии ничего больше выучить.

— Ты сильно изменилась за то время, что я тебя не видела. Сколько три года?

— Это ты говоришь о переменах? — сунулась в окно девушка в остроконечной шляпе. — Подожди до ночи. Вот тогда ты увидишь, как она переменится!

Она расхохоталась, показав хромированный шип в языке.

— Отвали, Кармилла! — сказала Мэри Маргарет. Кармилла не реагировала.

— Они сегодня придут, сама знаешь. Владыки Ночи будут здесь после заката, и это будет смерть твоего мира и рождение нашего. Мы отдадим им себя, мы подставим им горло, чтобы они выпили нас, и мы станем ими. И будем вместе с ними править ночью!

Это было похоже на отрепетированную речь, которую она наверняка не раз повторяла своей облаченной в черное труппе.

Кэрол глядела на Мэри Маргарет поверх головы Кармиллы.

— И это то, во что ты веришь? Чего ты действительно хочешь?

Девушка пожала высокими худыми плечами.

— Получше всего, что мне светило бы.

Старый «Датцун» наконец ожил, трясясь. Кэрол услышала, как Бернадетта включает передачу. Коснувшись ее руки, Кэрол попросила:

— Погоди. Пожалуйста, одну минутку. Она хотела еще что-то сказать Мэри Маргарет, но тут Кармилла ткнула пальцем почти ей в лицо и заорала:

— И тогда вы, суки, и тот занюханный бог, под которого вы, бляди, стелетесь, исчезнете на хрен!

С неожиданной силой Мэри Маргарет отдернула Кармиллу от окна.