Повелитель корней - Михаил Алексеевич Ланцов

— Обидели его так как-то. Личное.

— Кто же мог его обидеть? Это же Перун.

— Разные вселенные бывают. Каждый творец создает себе свою. И между собой они враждуют. — после некоторой паузы ответил Берослав, подбирая подходящий ответ. — Доменные стенки. По одну сторону вакуум одной природы, по другую — другой. И, отодвигая такую стенку, одна Вселенная поглощает другую… пока ей хватает энергии.

Борята молча кивнул.

Несколько раз хлопнул глазами и больше задавать вопросы не стал.

Аборигены уже давно выработали защитную реакцию. Если Берослав переходил на какую-то совершенную тарабарщину, в которой они либо большую часть слов не понимали, либо смысл сказанного, то действовали двумя способами. Когда им было очень нужно, они начинали заваливать вопросами, вплоть до значения слов и разбирались. А если же нет — вот так моргали и кивали, закругляя тему.

От греха подальше.

Они уже давно поняли, что Берославу несложно вываливать на них едва ли не безграничный объем непонятных им сведений. Вот и спасались как могли. Ученье, конечно, свет, но все хорошо в меру…

Князь тяжело вздохнул, опознав очередного аборигена, который включил «защиту от перегрузки». И пошел к реке. Благо, что они все еще располагались в старом лагере. Да и куда дергаться-то? Здесь все уже было налажено в плане быта и удобств.

Сел там на берегу.

А потом и откинулся на спину, развалившись на траве, сняв с себя одежду по пояс, чтобы позагорать.

Довольный.

Умиротворенный. Ибо уже отдал приказ — выступать сразу, как придут римские корабли. Те, на которых они сюда добирались. Со дня на день должны были появиться…

Он хотел, чтобы на солнышке его разморит, и он немного поспал, отвлекаясь от этой «степной нервотрепки». Но нет, в голову, как назло, лез разговор с Маркусом, который произошел перед его отъездом. Тяжелый, но вполне ожидаемый…

— Тебе непременно надо поехать со мной. — сказал он тогда серьезно.

— Мне? Для чего?

— Чтобы предстать перед императором.

— Зачем?

— Как зачем? — растерялся он.

— Мне это ни к чему. Да и ему дразнить не стоит. Тем более что я не гражданин Рима.

— Гражданин.

— Брось. Мы оба понимаем, что это все игра и на самом деле ничего не значит.

— ЭТО не игра.

— Пусть так, не буду спорить. Но поводов ехать к императору я все еще не вижу.

— Ты не понимаешь, — покачал головой Маркус. — Такой человек как ты сможет поднять на невиданный уровень могущество наших легионов.

— В Fallout’е ты был сообразительнее. — покачал Берослав, глядя на него как на маленького ребенка, ляпнувшего глупость.

— Где? Что?

— Неважно. — покачал головой князь. — Сам подумай. Я — верховный ведун Перуна, которого вы называете Юпитер. Бога войны, небесного суда и справедливости. Ты же хорошо помнишь, каким я был до преображения. Скажи, разве Юпитер все это сделал для того, чтобы усилить Рим?

— Но… — как-то растерялся Маркус.

— Хотел бы усилить Рим — взял бы, например, за сына императора. Чем не вариант? Но он так не поступил.

— Ты ведь помогаешь Риму.

— Помогаю.

— И ты гражданин Рима.

— Я не просил меня делать им. Я бы помогал Риму и так.

— Но почему?

— Потому что ОН, — скосил Берослав глаза к небу, — не хочет, чтобы в течение ближайших лет пятидесяти Рим скатился к Гражданской войне, которой не будет конца и края. Вы там, на семи холмах, не понимаете, что свет клином на вас не сошелся, а стоило бы подумать. Рим уже себе не принадлежит.

— Ты странные вещи говоришь.

— Ему, — вновь поднял князь глаза к небу, — нет разницы до того, кто к какому народу относится. Он не любит хаос. Ибо хаос ослабляет нашу Вселенную и его самого. Враждебные нашим божества проказничают, вредя всячески, усиливая энтропию и увеличивая вероятности внутренних войн и масштабных потрясений. Вселенная невероятно большая и счастье, что боги приметили эти их проказы и вмешались. С моей помощью. А могли и не приметить, ибо эти отражения слабы и аккуратны.

— Мне нужно подумать над твоими словами. Они не укладываются в голову.

— В твоих… нет, в ваших интересах начать укладывать такие вещи в голову. Отражения богов Хаоса все сильнее и сильнее затягивают вас в саморазрушение, разрушая вас через гордыню.

— Ехать в Рим тебе Он не разрешает? — также подняв глаза к небу, спросил торговец.

— У меня другие дела есть.

— Там ты сможешь добить невероятных высот.

— Я не тщеславен. — улыбнулся Берослав. — И я именно в этих краях оказался не случайно.

Маркус не унимался и довольно долго прощупывал интересы Берослава. Пытаясь подспудно понять, чем его можно соблазнить. Наблюдать за этим было забавно и страшно одновременно.

— Берослав, — произнес Добрыня, прерывая воспоминания. — Идут.

— Кто?

— Гатас и другие.

— Вот ведь гадство, — проворчал князь и неохотно встал.

Одеваться, впрочем, не стал.

Он уже хорошо подметил, как на местных действует нормально подкаченный торс. Ему, конечно, было далеко до бодибилдеров XXI века. Да и даже на ранние номинации «Мистер Олимпия» не тянул. Но свыше пяти лет регулярных и грамотных тренировок сделали свое дело — он выглядел намного крепче, чем античные статуи Геркулеса.

Простые же люди, даже очень крепкие от природы, но не уделявшие столько времени и сил на свое физическое развитие, выглядели на контрасте с ним чрезвычайно бледно.

Этим князь и воспользовался.

Вот как лица у подходящих степняков перекосило.

— Зачем вы меня потревожили? Разве не видите? Я принимаю солнечные ванны.

— Что сие?

— Солнечные лучи полезны для здоровья, если не увлекаться. Под их воздействие вырабатывается витамины группы Д.

Сказал и улыбнулся.

Вон как их глазки остекленели, силясь понять, что такое витамины вообще и зачем они нужны.

— Ну? Говорите кратко, не утомляйте меня, зачем появились?

— Сард не пришел к единому мнению, — осторожно произнес Гатас.

— Еще бы он к нему пришел, — улыбнулся князь.

— Я и мои люди остаются верны своей клятве.

— А что остальные?

— Они хотят подумать. Ты смутил их своими речами и своими победами…

[1] Достоверно не известно, как называлось собрание у скифов и сарматов, аналогичное такому у тюркских народов. Поэтому автор взял слово