Пещера - Геннадий Петрович Авласенко

– Про Америку, между прочим, тоже никто ничего не слышал! – громко, с каким-то вызовом непонятным ляпнула эта дура Лерка, и презрительно так на меня посмотрела. – А потом её взяли и открыли!

Я насмешливо её поклонился.

– Благодарю за столь ценную информацию!

Витька как-то странно посмотрел на меня, потом на Лерку.

– Ребята, это что ж выходит? – он торжественно поднял вверх костлявый палец. – Это выходит, что мы открытие сделали!

– Ага! – буркнул Жорка. – Америку открыли!

– Местного масштаба, – добавил я.

– Ну… местного не местного…

Мы вновь замолчали. Пещера словно гипнотизировала нас, маня и отталкивая одновременно.

– А давайте назовём её моим именем? – предложил вдруг Витька, и трудно было понять, прикалывается он, как всегда, или говорит серьёзно. – Представляете, пещера имени Виктора Макеева! Звучит?

– Не очень, – с сомнением покачал головой Серёга. – Тогда уж лучше просто: «Макеевка».

– Или Котиковая, – подхватила Наташа. – А ещё лучше – Кошачья радость.

Витька мужественно и молча снёс очередное оскорбление.

– Ну что, товарищи Колумбы? – сказал Сергей. – Может, сбегаем внутрь, откроем Америку? Там, в машине, фонарик должен быть…

– Один точно был, – не совсем уверенно сказал Витька. – Или два, не помню…

– Или три, – сказала Наташа.

– Вы что, туда лезть собрались? – забеспокоился Жорка. – Поехали, ну её…

Никто ему ничего не ответил. И я не ответил, хотя…

Меня всё никак не покидала странное ощущение тревоги, ощущение чего-то неопределённого и страшного, притаившегося совсем близко, в сплошной темноте подземелья. Ощущение это было таким сильным и таким отчётливым, что я даже вздрогнул от неожиданности.

И вновь промолчал.

Дурацкая боязнь выглядеть трусом!

Все молчали, ощущая, вероятно, нечто подобное. И лишь во все глаза смотрели на «Америку местного масштаба».

В пещере было очень темно и очень сыро. Откуда-то сверху капала вода, и ничто не нарушало мёртвого однообразия мерно падающих капель.

А правда, откуда она взялась тут, эта пещера? Да ещё такая огромная.

Наташа придвинулась ко мне.

– Страшно? – спросил я её, и даже сам не узнал своего голоса, так резко и совершенно незнакомо прозвучал он здесь, под чёрными каменными сводами.

– Страшно! – поёжилась Наташа и ещё крепче прижала к себе Бульку.

– И, правда, не по себе как-то, – честно признался Жорка. Он тоже стоял неподалёку от меня и тревожно-внимательно вглядывался, вернее, пытался вглядеться в сплошную пещерную тьму. – Дурацкое место!

Он сплюнул и отвернулся.

Мне тоже не по себе, но я молчу. И почти физически ощущаю эту тревогу.

– А я не боюсь! – вновь ляпает эта рыжая дура. Звонко так ляпает, с вызовом. – Вот не боюсь и всё! Ни капельки не боюсь!

Эхо немедленно подхватывает её голос и тут же уносит с собой. Слышно, как он медленно затихает где-то далеко впереди.

– Ну, так что, товарищи Колумбы? – нарочито-бодро говорит Сергей. – Как вы на предмет осмотра сей достопримечательности?

– А правда, вдруг там золото! – мгновенно подхватывает Витька. – Вот отыщем мы сейчас с вами огромнейший такой сундучище! Представляешь, Санёк?

– Не представляю! – буркнул я.

Мало ему, котофеичу, баб… золото ему ещё подавай!

– А зачем тебе золото, Витечка? – ядовито пропела Наташа. – Ты у нас и сам золотце!

– Молчы, жэншчына, когда джыгыты разговарывают!

– Слушай, джыгыт, – сказал Сергей. – Не в службу, а в дружбу. Сгоняй за фонариком, будь чэловэком…

– Шесть секунд, маэстро!

– И чего туда лезть? – продолжал ворчать Жорка, искоса поглядывая на меня в поисках поддержки. – Пещер не видели!

– А ты много видел? – насмешливо осведомилась Лерка. – Сто? Тысячу? Сколько?

– Сколько надо, столько и видел! Я это к тому, что нечего нам туда лезть! Поехали лучше!

И вновь посмотрел на меня.

И вновь я промолчал. А потом, словно назло всем своим страхам-тревогам, первым взял из рук Витьки фонарик, и первым же шагнул вовнутрь чёртовой этой пещеры. Шагнул и остановился, приглядываясь.

Бр-р-р! Словно могильным холодом дохнуло вдруг мне в лицо.

Витька, осторожно ступая, подошёл ко мне и тоже остановился.

– Эге-гей! – внезапно заорал он над самым моим ухом.

От неожиданности я чуть было не выронил фонарик.

– Ты что? – я покрутил пальцем у виска. – Совсем свихнулся или как?

– Гей-гей-гей-гей! – с некоторой заминкой отозвалось эхо.

Наташка хихикнула, несколько истерично, правда…

– Золото, выходи! – продолжал надрываться Виктор свет Андреевич.

– Ходи-ходи-ходи! – немедленно откликнулось эхо, – оди-оди-оди…

– Видишь, она тебя одного зовёт, Витечка? – всё с теми же истерическими нотками в голосе съехидничала Наташа. – Если ты, конечно, этот… как она тебя там чуть раньше окрестила?

– Никак не окрестила! – огрызнулся Витька и вновь завопил что-то совсем уж нечленораздельное.

– Перестань, уши вянут! – не выдержал я и, повернувшись к Серёге, добавил: – Так мы пойдём или будем слушать концерты этого малохольного?

– Пойдём, пойдём! – успокоил меня Серёга. – Видишь, он уже почти выдохся.

И мы пошли.

За золотом.

Или «открывать Америку».

– Если не хочешь – останься, – предложил Сергей Жорику. – У машины нас подождёшь.

– Ещё чего! – даже побагровел тот. – С чего это?!

– А, может, пускай девчата останутся? – сказал я. – А мы вчетвером сгоняем быстренько…

– Я, лично, иду! – быстро проговорила Лерка. – Попробуйте только не взять!

– Я – тоже! – сказала Ленка. – Никогда не была в пещерах.

– А ты, Натаха, как? – Сергей обнял Наташу за плечи, привлёк к себе. – Подождёшь нас тут?

– Одна? – даже возмутилась Наташа. – Спасибо большое!

– Ну, почему одна? С Булькой.

– Нет! – Наташа решительно замотала головой. – Я лучше со всеми!

– А Булька?

– Булька? – Наташа крепко прижала к себе собачонку, и та благодарно тявкнула ей в ответ. – А я её в машине закрою.

Булька отчаянно визжала, скулила, даже подвывать начала, увидев, что все мы (а, главное, Наташа) уходим, скрываемся в чёрной, мрачной этой дыре.

– Ничего, ей же лучше будет, – не оборачиваясь, сказала Наташа. – Вон вокруг грязища какая…

Отступление. За сутки до…

Профессор

Несмотря на позднее время, профессор ещё не спал. Он сидел за столом и торопливо листал-просматривал самые последние свои записи, кое-что правил, кое-что, вообще, вычёркивал. Он успел пробежать так около половины или даже чуть больше даже страниц, как в дверь тихонько постучали.

– Входите, не заперто, – сказал профессор, поднимая голову от стола, и вдруг торопливо привстал. – Нина, вы?! Что-нибудь случилось?

– Ничего не случилось… – сказала Нина, в нерешительности останавливаясь у дверей. – Я, наверное, помешала?

– Да нет, что вы! – Профессор быстренько сгрёб все беспорядочно разбросанные по столу бумаги в выдвинутый пустой ящик. – Я уже, считай, всё закончил. И нечего стоять у дверей, проходите, садитесь, где вам будет удобно!

– Спасибо! – Нина подошла к столу, осторожно села на самый краюшек стула. – Я вас не задержу надолго…

– Чаю хотите? – предложил профессор. – Он, правда, остыл уже, но…