Оракул с Уолл-стрит 4 - Алим Онербекович Тыналин

Свернув с оживленной авеню, я пошел в сторону Центрального парка. Тишина боковой улицы позволила погрузиться в размышления.

Год выдался исключительным. Мой переход от начинающего финансиста к заметной фигуре на Уолл-стрит прошел даже быстрее, чем я планировал. Инвестиционные трасты, созданные с капиталом Мэддена, работали как хорошо отлаженный механизм. Связь с Continental Trust, несмотря на опасность, обеспечивала доступ к закрытой информации. А сеть легальных бизнесов, от универмагов Фуллертона до гостиничной компании Вандервуда, создавала респектабельный фасад и приносила стабильный доход.

Я остановился у витрины ювелирного магазина, где механическая фигурка Санта-Клауса раскладывала по мешочкам драгоценные камни. Отражение моего лица в стекле показалось вдруг незнакомым, чуть более жестким, чем я помнил, с линиями у глаз, которых не было в начале моего появления тут.

Этот мир менял меня, как и я менял его. Гангстеры, финансовые воротилы, политики, все они стали частью моей новой жизни. Я балансировал между мирами, скрывая свое истинное знание, маневрируя между опасностями, и пока мне удавалось не только выживать, но и процветать.

Тихий голос совести продолжал напоминать о первоначальной цели — подготовиться к самому масштабному кризису в истории человечества. А попутно и выяснить правду о смерти отца Стерлинга. Временное перемирие с Continental Trust и история с операцией «Анакондо» позволяла приблизиться к разгадке, но каждый шаг в этом направлении сопряжен с риском.

Вздохнув, я продолжил путь. На углу мальчишка-газетчик выкрикивал заголовки вечерних газет, в которых рассказывалось о небывалом росте на бирже и звучали призывы покупать все, пока дешево.

Вот оно, слепое ликование, которое через десять месяцев сменится отчаянием. Знать будущее — странное бремя. Особенно когда другие с таким энтузиазмом строят планы, не подозревая о надвигающейся катастрофе.

Возле импровизированной рождественской ярмарки я остановился, привлеченный ароматом горячего сидра. Молодая продавщица с улыбкой протянула мне дымящийся стакан:

— С Рождеством, сэр! Всего десять центов за лучший сидр в городе!

Я протянул ей доллар:

— Сдачи не надо. Счастливого Рождества.

Ее лицо просияло:

— Благослови вас Бог, сэр! Пусть новый год принесет вам удачу!

Я улыбнулся в ответ, хотя внутри шевельнулось странное чувство. Скольким таким девушкам предстоит потерять работу в следующем году? Скольким семьям придется столкнуться с нищетой?

Отогревая руки о горячий стакан, я продолжил путь по заснеженному тротуару. Декорации меняются, но человеческие желания остаются прежними — счастье, безопасность, процветание.

В отличие от большинства людей, я буду готов. Мой капитал уже частично переведен в защищенные активы. И процесс продолжится в новом году. Еще восемь-девять месяцев, и можно будет начать финальную фазу, выход из рискованных позиций, увеличение доли наличных, подготовка к великому обвалу.

А затем… Я позволил себе на мгновение представить посткризисный мир. Мир, где обесцененные активы можно будет скупать за бесценок, где отчаявшиеся люди будут готовы на все, лишь бы выжить. Мир, где по-настоящему богатый человек сможет приобрести невероятное влияние.

Горечь этих мыслей заставила меня поморщиться. Я не был совсем бессердечным, но выживание требовало жесткости. К тому же, я не мог спасти всех, в истории Америки Великая депрессия неизбежный урок, который страна должна пройти.

Из задумчивости меня вывел знакомый голос:

— Погружен в философские размышления, босс?

О’Мэлли материализовался рядом, словно из воздуха.

— Просто наслаждаюсь рождественской атмосферой, — ответил я. — Как дела у нашего хвоста?

— Которого из трех? — хмыкнул О’Мэлли. — Парень в синем пальто, похоже, от Continental Trust, второй от Лучиано, а третий, видимо, от конкурентов с биржи. Вы чертовски популярны в высших сферах, босс.

— Что ж, значит, мы движемся в правильном направлении, — я отпил горячий сидр. — Заканчивай наблюдение. У меня ужин с Элизабет через час, а мне еще нужно заехать за подарком.

— Понял, босс, — О’Мэлли тронул шляпу. — Кстати, «ручей пробивает камень не силой, а настойчивостью».

— Снова ирландский поэт?

— Нет, китайская пословица, — он усмехнулся. — Даже ирландцы иногда признают мудрость других народов.

Я улыбнулся и протянул ему свой стакан:

— Допивай. И поехали. У нас впереди большой год, и к нему нужно хорошо подготовиться.

Мы двинулись к выходу из парка, оставляя за собой следы на свежевыпавшем снегу. Огни рождественского Нью-Йорка мерцали в сгущающихся сумерках, и на мгновение мне показалось, что я вижу их яркость через завесу времени, лучи надежды в темноте грядущего шторма.

Глава 19

Майские предчувствия

Лучи майского солнца проникали сквозь шторы из тяжелого шелка, прорисовывая полосы света на мраморном полу спальни. Я открыл глаза, наблюдая, как пылинки танцуют в золотистых лучах.

Шесть часов утра. Мое тело уже привыкло просыпаться в это время без будильника, результат многомесячной строгой дисциплины.

Нажав кнопку переговорного устройства у кровати, одной из технических новинок, которыми я оснастил свой особняк, я произнес:

— Фаулер, кофе в малую столовую через пятнадцать минут.

— Да, сэр, — незамедлительно откликнулся дворецкий. — Джузеппе уже приготовил легкий завтрак. «Нью-Йорк Таймс» и «Уолл-стрит Джорнал» ожидают вас.

Встав с постели, я подошел к окну и раздвинул шторы. Передо мной раскинулся панорамный вид на Центральный парк, уже утопающий в свежей майской зелени.

Мой новый особняк на Пятой авеню, приобретенный всего три месяца назад за семьсот пятьдесят тысяч долларов (астрономическая сумма, все еще вызывающая внутреннюю дрожь), располагался в самом престижном районе Манхэттена. Трехэтажное здание в неоклассическом стиле, с белокаменным фасадом и колоннами, оно вполне соответствовало моему нынешнему положению.

Временами я все еще просыпался с ощущением, что нахожусь в скромной квартире на 42-й улице. Потом реальность накатывала волной: я, Уильям Стерлинг, уже и вправду являюсь человеком, чье личное состояние перевалило за пятьдесят миллионов долларов.

Человеком, чья подпись на чеке заставляла банкиров вскакивать и раскланиваться. Человеком, за которым следили репортеры финансовых изданий, выискивая, какие акции я покупаю.

Ирония заключалась в том, что истинный источник моего процветания, знание будущего, оставался скрыт от всех. Сколь многие восхищались моим «даром финансового предвидения», не подозревая, что этот дар буквален.

Утренний туалет не занял много времени. Джеймс, мой камердинер, уже подготовил костюм, серо-голубой в тонкую полоску от Брукс Бразерс, сорочку из египетского хлопка и галстук темно-синего шелка. Идеальный наряд для майского дня, в котором запланированы три важные встречи.

Спустившись в малую столовую, я обнаружил, что все уже готово к моему появлению.

На столе красного дерева дымился свежесваренный кофе, рядом лежали утренние газеты, аккуратно сложенные и еще не тронутые. На серебряном блюде тосты, свежие фрукты и омлет с