Магнат Пушкин - Сергей Александрович Богдашов

— Тогда пройдёмте ко мне в кабинет. Чай нам повторят.

Предложил я Пущиным довольно простую вещь — торпеду. Простой она стала, когда Серёга над ней поработал и тот перл, что я делал для пожарных, чтобы из брандспойтов струя воды метров на двадцать била, решил использовать в качестве водомётного движка. Едино о чём мы с ним поспорили — кто в герметичном контейнере сидеть будет — нутрия или белая мышь.

С Пущиными я в детали не вдавался. Просто объяснил, что с помощью перла можно сделать самодвижущуюся мину. С пустотелым перлом должно выйти не дорого. Конструкцию и двигатель я готов взять на себя, а вот сколько пороха в боевую часть потребуется — полпуда или пуд, предстоит выяснить. Как и со взрывателем вопрос решить, и с его самовзводом. А кто этим займётся, если не прапорщик лейб-гвардии конной артиллерии? Да, именно там сейчас проходит службу мой лицейский товарищ. Как раз по его специальности задачка наклюнулась! Лучше пусть над ней голову ломает, а не Рылеева с пути истинного сбивает.

Принципиальное согласие я от отца с сыном получил. В свою очередь озадачил их вопросом переезда Иван Ивановича в Велье. Пока до ледостава. Потом к Грейгу его отправлю, если будет результат.

Узнав про адмирала Грейга, Пётр Иванович чуть копытом не забил, как старый боевой конь, заслышавший призывный звук полковой трубы. Пришлось мне ему про Крым рассказывать. Но уже под вино.

С Великим князем мы встретились накоротке. Он куда-то сильно спешил.

Буквально за пару минут объяснил ему идею, успев ввернуть, что все первоначальные расходы готов взять на себя, и попросил содействия во временном освобождении Иван Ивановича от службы.

Через два дня Пущин получил полугодовой отпуск «по семейным обстоятельствам».

* * *

Несмотря на то, что Августин Августинович Бетанкур прибыл в Россию уже не мальчиком, а зрелым инженером с немалым опытом, он, как истинный гурман, оказался способным на удивление быстро адаптироваться. И если раньше его вкусовые пристрастия были верны каталонским блюдам и средиземноморским закускам, то теперь он без тени сожаления заменил гаспачо на окрошку, а фабаду — на борщ, под холодную рюмочку водки.

Такие вот с ним произошли метаморфозы. Не через книги и знания, а через желудок.

Однако именно поэтому я был слегка озадачен, когда через Перл связи получил от него предложение встретиться. И не где-нибудь, а в кафе «Янсен», где вместо кваса и морса подают африканский кофе, завёрнутый в пряную дымку, и даже служащие чернокожие, будто только что прибыли с берегов Красного моря.

Что именно инженеру понадобилось от меня, я не стал угадывать. Порой Бетанкур любил начинать разговор так, словно сам не знал, куда тот заведёт. Поэтому просто согласился. И пришёл вовремя.

— Говорят, настоящий кофе должен быть таким, чтобы три глотка напоминали жизнь, — произнёс Августин Августинович, когда мы обменялись рукопожатием и я уселся за стол. — Первый — горький, как молодость. Второй — сладкий, как страсть. Третий — таинственный, как смерть.

Он сделал паузу, попробовал напиток и одобрительно кивнул:

— Должен сказать: здесь, в вашем кафе, явно знают своё дело. Давно не пил ничего подобного. Да и обстановка… — взгляд инженера скользнул по маскам на стенах, по тростниковым шторам и вышибале-эфиопу у дверей, — … в ней есть дух путешествия.

Перед Бетанкуром стояла крохотная чашка, из тех, что можно выпить одним движением. Но он, видимо, соблюдал ритуал и делал каждый глоток событием. А ещё он закусывал кофе финиками.

Не сахаром. Не печеньем. Финиками. Как будто действительно стремился понять, какой вкус имеет смерть.

— Я всего лишь арендодатель, — заметил я, указывая глазами на интерьер. — Всё остальное — заслуга владельца. Хотя, признаюсь, мне тоже здесь нравится. Даже странно, что такое место находится в Санкт-Петербурге, а не где-нибудь в Каире или Адене.

— Такова эпоха, — сказал он, прожёвывая очередной финик. — Мир стал меньше. Или мы стали смелее.

Допив свой напиток и дав мне время оглядеться, он поставил чашку, достал кожаную папку и начал:

— Как вы, наверное, уже слышали, с ноября месяца я становлюсь директором Главного управления путей сообщения и вхожу в состав Комитета министров. Хотелось бы начать с чего-то масштабного. Например, с полной инспекции всех дорог империи.

— Тяжело вам придётся, — вздохнул я. — Территория страны огромная, а делать дороги мало кто хочет. По крайней мере, купцы и помещики не стремятся вкладываться в строительство, если не видят прямой выгоды.

Бетанкур отправил в рот очередную фисташку, прожевал её и достал из лежащей на столе кожаной папки номер газеты «Северная почта».

— Здесь говорится, что Мария Фёдоровна и Николай Павлович на ваших гидропланах из Псковской губернии долетели до Севастополя за два дня. При этом ещё и останавливались на целый день в Киеве, — передал мне газету Бетанкур, где на передовице была фотография Императрицы-матушки, стоящей на фоне летающего дормеза. — Что вы скажете на то, если управление путей сообщения закажет вам несколько самолётов?

— Буду только рад появившимся заказам, — отпил я небольшой глоток кофе из своей чашки. — Но у меня есть предложение интереснее. Вы недавно были в Нижнем Новгороде и прекрасно знаете, что там можно найти людей, у которых и голова и руки растут с нужного места. Что если в Нижегородской губернии построить завод по производству гидропланов?

— Руки найдутся, — кивнул инженер. — А как быть с фанерой, которая у вас не разбухает от влаги, а по некоторым характеристикам даст фору железу? Возить из Пскова через полстраны?

— Я готов сформировать перлы, с помощью которых в моём имении получают уникальный клей для фанеры, но это будут эксклюзивные артефакты. В отличие от перлов связи формировать эти артефакты я учить никого не буду.

— Откуда такая категоричность? — поинтересовался Бетанкур. — Боитесь, что ваши разработки попадут не в те руки?

— Не боюсь, — ответил я. — Просто знаю, как быстро всё хорошее становится чужим. Если бы мои разработки остались только в России, то я бы ни слова не сказал. Просто не хочу, чтобы через год-другой такие же гидропланы, как и мои, появились, к примеру, у тех же англичан? Считает себя Англия царицей морей — вот пусть и дальше тешится подобной иллюзией и рассекает океаны на кораблях.

Бетанкур задумчиво покрутил чашку в руках, затем перевёл взгляд