Наномашины, Анафема! Том 11 - Николай Николаевич Новиков

— Они утвердили состав, название и куратора. Куратор — некий Барон Суббота. Это не титул и не день недели, если что. Это всё имя. И он числится учителем.

— Враньё же. Такого не было, — хмурится глава.

— Теперь есть. Ведёт Тёмный Мистицизм. Да… у нас новый факультет. Но ещё не действующий.

Разговор слышат и остальные, и всем это не просто ЧЕРТОВСКИ интересно, — ведь на их веку в самой Академии появляется новый, твою мать, целый ФАКУЛЬТЕТ, — но некоторым ещё и напряжно.

Где перемены — там неопределённость и суматоха. И это они ещё не знают кто такой Барон — тогда бы тряслись все.

— Название, — продолжил он читать по бумажке, — Там какой-то абсурд в вариантах был, начиная от «Вуду-бойчики» и «Амбассадоры Кроканта», заканчивая «Комитет имени святого бобра и вкусных чокопаек». Но пришли в итоге к «Комитет Ликвидации Последствий».

— Вхух. Ну, это хорошая новость, с учётом комитета бобра. Название солидное, — выдохнул старший брат, — А по составу что? Наверняка Вальтера умудрились туда пропихнуть, да? На него Рихтер уже давно зуб точит, мол не припаханный ходит.

А вот тут Ярослав… отвечать уже не спешил.

Его старший брат хмуро и нетерпеливо посмотрел на короткостриженого здорового парня с отчётом, жмущегося словно малолетка перед свиданием. А тот прям жался. Прям боялся говорить вслух!

— Ну⁈ — не вытерпел он.

— Главой Комитета стал… Кайзер. И там вся его компашка.

— …

В кабинете повисло молчание. Старший брат Ярослава сначала молча на него смотрел, пытался переварить и честно ждал, когда ему скажут, что это шутка.

Не сказали.

— Ë**нный в рот… — пробормотал глава.

— Т-там ещё Квон, которая статуи разнесла… Никифоров, который камеру ломанул… Смолинцев, которого три раза из женской общаги выкидывали… и Морозов. Он единственный нормальный. Ну и… у них полномочия… высшие. Как у нас. Они даже в наш кабинет могут заходить… и по общагам ходить…

— Ëёёёёёё**ный в рооооооот! — он схватился за лицо и откинулся на спинку кресла.

В кабинете дисциплинарного комитета… наступил траур.

Ну всё.

Академия — ВСË.

— А мне нравится! — раздался голос в углу.

— Уа-а-а! — половина вскрикнула и дёрнулась.

Все резко обернулись! В углу кабинета стоял… Кайзер. Обычный Кайзер, только чуть подросший и со значком из чёрного золота на груди — меч, воткнутый в демонический череп.

Сраный Михаэль Кайзер! У него прикол такой в невидимости в углу стоять⁈

— Кайзер! — едва не прорычал глава дисциплинарного, — Ты. Откуда. ЗДЕСЬ ВЗЯЛСЯ⁈

— Через окно пролез, — отмахнулся ребёнок, засовывая руку в карман, — Да не очкуйте вы так, я быстренько. Я тут по делу!

— По какому, нахрен, делу⁈

— Я всё гадал, почему при таком строгом главаре, с таким тщательным отбором в ваш комитет, вы тогда буквально пытались инсценировать домогания, вместо того чтобы найти решение? Я вообще тогда в шоке был! Вы не похожи на таких людей! Но сейчас, кажется, я начал догадываться…

И он достаёт амулет — чей-то клык на подвязке из, судя по всему, длинных чёрных волос. Он внимательно на него смотрит, что-то в него шепчет и, прокрутив на пальце, позволяет повиснуть вниз.

И амулет резко задрожал.

— Ха-ха, походу в натуре! А ну-ка! — обрадовался он, выставляя руку с амулетом и начиная шагать по кабинету, — Та-а-ак, может здесь? Ну-ка…

Он пришёлся по северной стороне, и дрожание амулета заметно стихло. Но стоило направиться в южную, к шкафам — как с каждым шагом подрагивание клыка становилось всё отчётливее, тогда как под конец он и вовсе буквально скакал в воздухе!

— Леечка, отойди-ка от шкафа, — попросил Кайзер рыжую девушку.

Зашуганная ребёнком Лея едва не отскочила, поджимая к себе ручки.

Михаэль смотрит на амулет, и начинает подводить его к каждой дверце, следя за реакцией. И в определённый момент… амулет раскалывается к чертям!

Кайзер ловит осколки, пережимает их в руке и резко открывает шкафчик! Он был частично пустой, и лежали там старые, уже запылившиеся дела. Обычный шкафчик!

— Попался, утырок! — Михаэль резко швыряет пыль амулета прямо внутрь.

И тогда… раздаётся визг.

— Уа-а-а-а, какой ты гандо-о-он! Прямо в глаза, сука-а-а! – мерзкий, противный голос заверещал от боли.

Между ног Кайзера выбегает… гномик! Сраный гномик, как садовый, только мерзкий! И вместо красной шапочки у него розовая та самая, похожая на шляпку гриба!

Все в кабинете ПРОСТО охренели! Какой к чёрту гном в шкафу⁈ Сколько он там сидит⁈

Брат Ярослава моментально взмахивает рукой, швыряя в гномика энергетический клинок!

Вот только он проходит мимо.

— Ха-ха, соси, лысое чмо! Не попадёшь! — крякает мелкое создание.

Гномик, резко оглядевшись, со всех ног рванул к двери! Только он её не открыл, а проскочил насквозь!

— Лёня, лови ублюдка! Он у тебя! — касается уха Кайзер, со всех ног срываясь к двери.

В коридоре за ней тут же слышится гул. Бум! Будто прошёлся поток энергии и воздуха! Дверь задрожала, а через секунду об неё послышался глухой удар и порция гномьих матов.

Кайзер резко открывает дверь, техникой распарывает руку до крови и хватает прибитого уродца за шиворот!

— Ха-ха, утырок! Я так и знал, что ты им в мозги срал! Не стали бы они о таком помышлять! Мелкий ты извращённый урод!

— Как ты нашёл, как ты нашё-ё-ё-ёл⁈ – заверещало мерзкое уродское создание, дрыгая руками и ногами, — Отпусти! Отпустиии! Я так славно передёргивал на все эти истории и жалобы! Уыа-а-а-а! Сука-а-а! Моя идеальная жизнь! Вы не должны нас находить, эта магия должна была пропасть к х*яяям!

По всему коридору мерцали странные оккультные символы, явно формирующие некий барьер.

Отряхивая руки, навстречу шёл Леонид Морозов. В его руках был какой-то небольшой барабанчик, который, однако, уже рассыпался от удара энергии по нему.

Михаэль и Леонид подготовились очень тщательно.

И на всю эту ситуацию дисциплинарный комитет ПРОСТО открывал рты! У них мозг отключился к чертям!

Какого…

— О-о-о да, рыжая, открой пошире! — гномик засунул руку в штаны, глядя на Лею, — После тебя стул пахнет лучше всего, да-да-да-да-да! Ты думала на нём капли от йогурта? Ха-ха-ха, не-е-е!

— А ну угомонись! — Кайзер совершенно без жалости пизданул гномиком об стену.

— Ай, гандон! Больно же! – закрякал урод.

Лея застыла от ужаса.

Она… она ведь правда