Браконьер 3 - Макс Вальтер

когда, подняв его, заглянул внутрь, не смог сдержать стона. Боеприпас был серебряным. Это значит, что без срочного хирургического вмешательства мой друг умрёт. От чёрного сердца сейчас толку меньше, чем от привычного, человеческого лекарства.

Меня накрыло паникой. Я растерялся, не понимая, что нужно делать. Потеря друга оказалась слишком серьёзным ударом. Да, мы всё это время балансировали с ним над пропастью, творили такое, от чего у других становились волосы дыбом. Но каждый раз выкручивались, выходили из ситуации живыми и здоровыми. А потом снова бросались в омут с головой и ураганили так, что теперь выродки готовы платить за наши головы аж целых сто килограмм серебром.

В голове осталась единственная мысль: отомстить за друга и хотя бы так отплатить ему за всё, что он для меня сделал. И в этот момент мне было совершенно наплевать на свою жизнь.

Я молча поднялся, затянул в коридор тело мёртвого изменённого и стянул с его головы шлем. Вытащил из разгрузки два полных магазина и взял в руки «вал». Первым делом сменился, сбросив полупустой прямо на пол. Проходя мимо второго, снял боезапас с него и рассовал его по своей разгрузке, которая знатно потяжелела.

Подобравшись к окну, а точнее тому, что от него осталось после пулемётного огня, я раздавил зубами кусочек чёрного сердца. Не для того, чтобы получить заряд энергии, её мне придавала ярость. Я собирался стать своим для тех, кто остался снаружи.

— Готовы! — выкрикнул я в развороченный проём и принялся ждать.

Враг отреагировал ровно так, как я ожидал. Несмотря на способность видеть в темноте, они вряд ли смогли рассмотреть моё лицо. Да и я специально встал так, чтобы его не светить, чуть скрываясь за откосом. Было тяжело сдерживать оскал и ещё сложнее — палец на спусковом крючке. Пока действовало чёрное сердце, я всматривался в темноту, пытаясь отыскать позицию пулемётчика. Его нужно было валить в первую очередь.

Судя по углу, по которому к нам летели пули, он должен быть где-то в соседнем доме, но где? В разбитом окне или на чердаке, тёмный провал которого так и притягивал взгляд. Если я ошибусь, второго шанса не будет. Я даже спрятаться не успею. Крупный калибр достанет меня через стену, что уже было продемонстрировано.

— Они мертвы? — раздался вопрос.

— Да, двоих гранатой достали, последнего я снял в коридоре.

— Красавчик, что с парнями?

— Двухсотые, — ответил я и вскинул оружие. — Как и вы, падлы.

Прицел у «вала» оказался не простым, а с режимом ночного видения. Похоже, я сильно переоценил их способность видеть в темноте. Да, очертания предметов были чёткими, но всё равно недостаточными, чтобы вести по ним огонь. А такая цаца позволяла им видеть всё как на ладони. Ведь я всё ещё обладал их зрением, продолжая сдавливать зубами чёрное сердце, и в полной мере ощутил, насколько ярче виделся мир через ПНВ.

Я навёл точку на окно чердака и уже не смог сдержать ухмылки. Пулемётная точка была как на ладони, несмотря на то, что боец установил оружие в глубине чердака. Я заметил, как блеснули его глаза в темноте, и выпустил пулю прямо между этими огоньками. До цели было чуть больше тридцати метров, так что я не сомневался, что попаду. Хотя «вал», хорошей кучностью не отличается.

Как я и ожидал, после выстрела выродки словили шок. Для них я был своим, к тому же успел сообщить, что главный враг побеждён, заставив их расслабиться. Но это состояние не продлится долго, в моём распоряжении всего пара секунд, если не меньше. А потому я не стал поправлять прицел, чтобы убедиться в смерти пулемётчика, и сразу же переключил огонь на ближайшие цели.

Тот, с кем я вёл разговор, только и успел что схватиться за оружие, после чего рухнул сломанной куклой с дыркой в голове. Второй вскинул автомат, но это было последнее, что он сделал. Его я снял длинной очередью, не жалея патронов. Потому как катастрофически не успевал прицелиться. Осталось четверо.

Вместо того чтобы спрятаться за стеной, я прыгнул наружу и ушёл в перекат после приземления. По окну ударили автоматные очереди, выбивая щепу из многострадальных брёвен. А я укрылся за кустарником, вскинул оружие и из положения сидя снял ещё одного воина, который оказался открытым, как на ладони. Даже не знаю, на что он рассчитывал, оставаясь стоять прямо посреди дороги. Возможно, сказывалась привычка неуязвимости, хотя мы давно приучили выродков, что огонь из нашего оружия для них смертелен.

Всё, оставаться на месте было больше нельзя. Первичный шок от неожиданной атаки прошёл, и оставшаяся тройка распределилась по периметру. Каждый из оставшихся грамотно укрылся за надёжным препятствием, и мне оставалось только одно: двигаться, вытягивая их на себя, чтобы убрать по одному. Что я и сделал, припустив вокруг дома.

Пули стеганули по кустам, прореживая ветви в хаотичном порядке. Но меня там уже не было. Завернув за угол, я продолжил бег, на ходу сменив магазин на полный. Закинул в рот очередной высушенный до состояния кости кусочек сердца и принялся обходить дом. Затем на секунду остановился, всматриваясь в темноту сада, и сменил курс.

Из старого дощатого сарая прикрытие так себе, даже дозвуковая девятка прошьёт его и не заметит, но в качестве стартового прикрытия пойдёт.

Шмыгнув на угол, где скорее всего будет столб, я присел и принялся водить прицелом от одного угла дома к другому. Я понятия не имел, откуда появится первый противник, а потому старался держать на прицеле оба направления. Нападения с тыла я не боялся, так как выродков осталось немного, и вряд ли они решатся на подобный манёвр. Скорее всего, пойдут двойкой и одного оставят прикрывать прорыв. Надеюсь, чёрное сердце позволит мне оставаться невидимым для их взора. В том смысле, что не сработает система «свой-чужой», которая у них точно имеется. Иначе никак не объяснить их слепоту, когда я под действием лекарства.

Одного я не учёл: что кто-то из них решит пройти через дом. А именно это и случилось, судя по вспышке и громкому хлопку. Сработал дробовик. Его выстрел ни с чем не спутать. Но размышлять было некогда, потому как из-за угла высунулся один из ублюдков. Я поймал его голову в прицел и несколько раз утопил спуск. Попал с первой очереди. Боец клюнул рожей в отмостку, да так и остался неподвижно лежать. А вот оставшийся воин поступил непредсказуемым образом. Он завопил как ошпаренный