Священная лига - Денис Старый

Опять же деньги… Поистине — они кровь войны. Моя мастерская, а по чести, так моих братьев, и без того расширилась, выдавала винтовок столько, как, наверное, на всех вместе взятых предприятиях России не изготовляли. И я выгреб все, что можно, чтобы только оставить семью в прибыли.

И теперь, в однодневном переходе от Изюма в сторону крепости Бала-Козук, я остановился на несколько дней, чтобы принять пополнение из донских казаков.

Три полка, больше трех тысяч, привёл ко мне в подчинение казачий старшина Еремей Акулов. Странная фамилия. Как будто бы на Дону сильно знакомы с акулами. Впрочем, ходили же и дальше казаки, пока турки основательно не закрыли выход из Дона крепостью Азов. А раньше бегали станичники на стругах по Дону и морю.

Случись, что этот Акулов из запорожцев род свой ведет, так те точно хаживали по морям. И даже было дело — порт Константинополя грабили, Трапезунд грабили.

Мы сидели в хате-мазанке. Место было ярким свидетельством того, что с осиным гнездом, с Крымом, если не решить, что ничего путного в России построить не получится. По крайней мере, без сильнейшего надрыва.

Деревня была, а людей в ней — нет. Причем, видимо, не так и давно угнали селян в рабство. И не защитил гарнизон Изюма или какой отряд с засечной черты.

Случись война успешной, вот ей Богу, куплю крестьян, привезу сюда, в места эти благодатные, где может быть лучшее сельское хозяйство, так и сяду на землях. Потомки мои спасибо скажут. Как там сынуля? Что-то писем нет, что все хорошо.

Вот она — причина для волнения. Нет писем. Понятно, что отправлять даже каждую неделю нарочного — это и накладно и неразумно. Но раз в две недели… Разве же не идет переписка Григория Григорьевича Ромодановского с царем и боярами? Вот с этими письмам и мне бы корреспонденцию доставили.

Но я сам написал и послал вестового к брату своему, чтобы подготовил новый обоз с боеприпасами и винтовками. Ну и заодно, а если быть честным, так и в первую очередь, написал Аннушке.

Но пока мне приходится не женой-красавицей любоваться, а вынуждено наблюдать за суровым мужиком, все никак не желающим заключить со мной ряд и ударить по рукам.

— Так что, уговор в силе? — уточнил я, протягивая руку Акулову.

Кряжистый мужичок лет сорока, с необычайно развитым торсом и плечами, но низкого роста, не спешил ударить по рукам.

— С чего ты, полковник, столь уверен, что добыча будет славная? — спросил меня казак.

Он прищурился, продолжая разглаживать чернявую бороду, в которой уже можно было усмотреть редкие седые волосы. Взгляд станичника блуждал.

Я даже смог разгадать его нынешнее состояние. Боится казак прогадать. Ведь я с такой уверенностью утверждал, что плату, которую я даю ему и тем, кого он привел, за участие в походе смогу с лёгкостью отбить добычей. Вот и думает, небось, что я хитрость какую удумал. Или точно знаю, где эту добычу взять с лёгкостью, гарантированно.

— Так сговорились мы. Семь тысяч рублей ложу тебе. Ну, а если хочешь в долю с добычей войти, то семи тысяч тех не видать, — торговался я.

Торговался и при этом думал, что было бы неплохо всё-таки немного прижать казачество. Есть у них немало людей — лихих, боевых, которые сильно пригодились бы русскому войску. Вот только донское казачество выставило лишь два полка в общую армию. Мало, очень мало. Словно бы отмахнулись от просьбы и не пожелали ссоры.

Ко мне же, но за плату, пришло три полка, а по призыву царя — лишь только два. Правда, те казаки были полностью конными, а ко мне пришли с конями лишь только половина. Остальные — все пешие. Да и нужно сказать, что много молодняка привёл с собой старшина Акулов.

Стоило только рассчитывать на то, что казак к сабле приучен сызмальства. С другой же стороны, как бы они ни приучали своих отроков сабелькой махать, я был несколько разочарован. Ну не мастера они фехтования, не такие грозные воины, что одним махом семерых убиваху.

Понимаю, что от силы семь, отточенных, движений, которыми и владеют казаки, в бою должно быть достаточно. Это только в фильмах будут финты крутить, да с разворота ногой бить прямо в голову заряжать, чтобы та чуть ли не отлетала. Реальность более суровая.

К примеру, даже самые выученные мои солдаты, которые вдруг стали сержантами и взяли себе на обучение каждый минимум по три новобранца, владели пятью приёмами штыкового боя. Но оттачивали движения до такого автоматизма, что они еще и подумать не успевали, как уже делали.

И давать что-либо большее я посчитал ненужным. В скоротечном бою, если не поможет один из приёмов, то не поможет уже ничего.

— А давай сговоримся иначе, — выждав долгую паузу, когда у меня уже замлела рука и я её пристроил на эфес своей шпаги, сказал, наконец, старшина.

— Излагай, — не скрывая своего недовольства, сказал я.

— А давай так: коли добыча будет больше, чем то серебро, что ты мне дал, то будем по-честному делить: как кто участвовал, как кто бился, — предложил Акулов.

Я улыбнулся. Вот жук! Ему бы в какие купчины идти, а не быть казаком. Впрочем, может быть, я не всё об этом субэтносе знаю?

— Уговор, — сказал я, а Еремей Иванович тут же протянул мне руку.

Вот тут я уже не спешил ударять по непропорционально огромной лапище казака.

— Пусть будет так, как ты сказал, но часть всех денег, что мы возьмём добычей сверх моей платы, пойдёт на наши совместные дела. В Черкасске конный завод поставим на паях, суконную мануфактуру поставим, винный откуп разделим, — выдвинул я встречное предложение.

Старшина покачал головой, демонстрируя мне своё недовольство. И начались долгие и нудные переговоры. Какую мануфактуру, сколько это обойдётся в серебре, а что производить, где брать шерсть, по какой цене её покупать…

Вот, казалось бы, что Акулов — самый настоящий куркуль и зануда. Но, чёрт возьми, понравился мне этот казак! Люблю я предприимчивых и деловых людей, которые своё не упустят, при этом умеют договариваться. С такими людьми проще всего, как по мне. Все можно оговорить, каждую мелось обсудить. И тогда не возникнет противоречий и ссор. Ведь уговор сложился.

Так что в какой-то момент я даже немного ему уступил. Но, конечно же, свою выгоду упускать не собирался.

— Осталось дело за малым — уговорить татарву, чтобы поделились своим серебром, конями и всем остальным, — сказал