Фантастика 2025-58 - Евгения Букреева

— Я не расстраиваюсь, всё нормально, — устало отмахнулся от соседа Кир.

После того, как они наконец закончили работу, Кирилл хотел только одного — лечь. К ногам как будто по чугунной гире привязали, а плечо уже не ныло, а дёргалось, отдавая болью во всю руку. Идти есть совершенно не хотелось, но Гоша привязался, как банный лист. Спорить с ним не было ни сил, ни желания, и Кир дал себя затащить в столовку, где, едва почуяв запах еды, с удивлением обнаружил, что голоден так, что готов съесть слона. Молодой организм брал своё, боль в плече и руке постепенно отступала, ноги уже не казались такими чужими. Кирилл с наслаждением уминал макароны с тушёнкой, вполуха слушая Гошину болтовню.

— Вот и молодец, что не расстраиваешься. Павел Григорьевич, конечно, может и наорать, он в последнее время вообще злой ходит. Но его можно понять. Он и сам работает на износ. А вообще, Павел Григорьевич справедливый, хотя поблажек никому и не даёт. Так что, вот увидишь, он скоро совсем забудет про твою ошибку. Тем более, что мы почти всё уже исправили. Потому что бригада твоего отца — самая лучшая!

У Гоши все были самые лучшие. И самые справедливые. А Савельев, так послушать, вообще святой. Кир хмыкнул, но возражать Гоше не стал.

— Ну а то, что отец тебя отругал, так это и вовсе ерунда. Иван Николаевич тоже справедливый и он…

— Самый лучший мастер, я помню, — Кир всё-таки не удержался от шпильки.

— Да, самый лучший! — Гоша не понял иронии и горячо продолжил. — И он, как твой отец, от тебя требует больше, чем от остальных. Вот мой отец тоже меня никогда не хвалил, — на Гошином лице промелькнула мимолетная тень, но он тут же её отогнал — унывать этот парень больше, чем на пару секунд, не умел в принципе. — А твой тебя обязательно похвалит, вот увидишь. И вообще, ты же в первый раз сегодня. Да ещё и не до конца поправился.

Вчера перед сном Гоша увидел свежий шрам на плече Кира. На его вопрос Кир брякнул «бандитская пуля», и Гоша весело рассмеялся, явно не поверив ему. Убеждать его Кир не стал. Тем более что, строго говоря, пуля была вовсе не бандитская. Но всё равно Гоша проникся к нему некоторым уважением. И теперь пытался опекать и при каждом удобном случае советовал ему сходить к медикам. Вот и сейчас Гоша снова вернулся к этой теме.

— Болит? Кирилл, а давай сейчас сходим в медсанчасть. У меня там знакомая работает, она посмотрит. Может тебе перевязать надо. Или обезболивающее — вчера доставили кучу лекарств, так что теперь всего хватает. Давай, а?

Кир помотал головой. Ни к каким медикам идти ему не хотелось, чувство голода уступало место сытости и его снова стало клонить в сон.

— Ну смотри, — разочарованно протянул Гоша. — Чего мучиться-то? Ой, слушай, а я сегодня опять над этими дурацкими графиками бился и даже, кажется, нащупал что-то, правда, всё равно не сходится. Но я обязательно пойму закономерность этого плато, вот увидишь. Она есть, я знаю, я…

Гоша, который уже прожужжал Киру все уши этим своим плато — Кир не особо вникал, что это, да и не старался вникнуть, — снова сел на своего любимого конька и затараторил с удвоенной скоростью, но вдруг прервался на половине фразы. Это было так странно, что Кирилл с недоумением уставился на зависшего Гошу, а тот, покраснев, как рак, выпучился на кого-то позади Кира. Кир оглянулся. К их столику шла девушка, аккуратно огибая плохо придвинутые к столам стулья, выставив перед собой заполненный грязной посудой поднос. Строго говоря, шла она не к ним, а мимо, к окошку, куда складывали использованную посуду, но по мере её приближения, Кир всё шире открывал рот — не узнать эти бровки-домики на круглом личике было невозможно. Кирилл присвистнул от удивления.

— Катя! Морозова! — выкрикнул он.

Она споткнулась от его крика, зашарила глазами по залу и, увидев Кира, громко ойкнула и чуть не выронила поднос. Кир вскользь подумал, что, если при встрече с ним все будут ронять подносы, это вскоре станет его визитной карточкой.

— Кирилл! Это ты?

Забыв, куда она шла, Катя устремилась к Киру, брякнула на стол свой заваленный посудой поднос, не обращая внимая, что остатки недопитого компота из стакана выплеснулись и попали оторопевшему Гоше на рубашку. Гоша так и не отмер при появлении Кати, а, кажется, даже наоборот — впал в кататонический ступор. Впрочем, ни Катя, ни Кирилл не обращали на Гошу никакого внимания. Кир настолько обрадовался, что тут, на станции, есть человек, который искренне рад его видеть и не считает косоруким уродом — ведь кто-кто, а уж Катюша точно так не считала — что тараторил сейчас не хуже Гоши.

— А ты тут как? Откуда? А давно? — слова рассыпались частой дробью, а сам он не мог сдержать счастливой улыбки.

— Я тут с Анной Константиновной, ты разве не знаешь? Да, давно. А ты?

— А я только вчера прибыл сюда, ну с медиками.

— Точно! Я же видела Егора Саныча. Я ещё подумала, что надо бы спросить его про тебя.

Наверно, со стороны они выглядели, как два хорошо знакомых и даже близких человека, которые не виделись чёрт знает сколько лет и сейчас пытаются вызнать друг у друга последние новости, жадно расспрашивая и не менее жадно отвечая на вопросы. Хотя, наверно, так и было. Несмотря на то, что прошло от силы две недели с момента их последней встречи, эти две недели растянулись на целую жизнь, вместили в себя столько событий, что вряд ли им бы хватило тех нескольких минут, что у них было.

— Чёрт, меня же Анна Константиновна ждёт, — спохватилась Катя. — А я тебя о главном не спросила.

— О главном? — не понял Кир.

— Ну да. О Саше. Ты с ним виделся?

— Да нет, какое, — Кир уловил огорчение, мелькнувшее в глазах девушки. — Кать, я ж говорю, я в больнице провалялся всё это время.

— А-а-а, я просто думала. Мы поругались с ним, и я как дура, сказала ещё… Ну да ладно, — Катя поднялась. — Правда, мне бежать надо. Анна Константиновна ругаться будет. Давай завтра поговорим. Я в пятьдесят восьмом живу.

— Ага, давай завтра, я в сто двадцать… — номер комнаты вылетел у Кира из головы, и он посмотрел на Гошу. — Гош, какой у нас номер комнаты?

— Сто двадцать третий, — ответил Гоша каким-то чужим голосом, и Кир только сейчас