Фантастика 2025-58 - Евгения Букреева

— Да, рассказывал. Он сказал, что, когда вы пришли, там все были уже мертвы, а потом вас арестовали, и вы провели в изоляторе всю ночь.

— Ну да, — Стёпка задумался, хотел, кажется, что-то сказать, но не стал.

— Стёп, а ты знаешь, откуда здесь можно позвонить? Ты же как-то общаешься с Верой, Марком? — Ника поспешила сменить тему, потому что боли на сегодня уже было достаточно, сегодня всё напоминало ей о Кире и о тех часах, последних часах, проведённых с ним.

— А, да… У Гули знакомая девчонка в регистратуре, она даёт позвонить, я как раз сегодня хотел…

Стёпа вдруг смешался, отвёл глаза, словно был в чём-то перед ней виноват.

— У Гули? — Ника хотела его подколоть, но внезапно поняла, что больше не злится. — Она красивая, Гуля.

— Ты не поняла. У нас с ней ещё ничего… то есть… ну, в общем…

Стёпа совсем сбился, бросил на Нику виноватый взгляд.

— Да всё я поняла, Стёпа, — Ника улыбнулась. — Слепой бы только не заметил. Стёп, всё в порядке. Правда.

Стёпа мотнул головой.

— Нет, Ника. Это неправильно. Наверно. Я не знаю. Просто…

— Просто мы оба ошибались. Ты мне очень помог тогда. И знаешь — так даже лучше. Потому что я нечестно себя вела по отношению к тебе. Я думала, что смогу, ну, что смогу с тобой забыть Кира. Но я даже, когда мы были вместе…

— Я знаю, — перебил её Стёпа. — Я знаю. Я потом это понял. Послушай, ты, правда, не сердишься, ну… что я и Гуля…

— Ну, сержусь немного, конечно. Самую малость. Уж больно она красивая, твоя Гуля, — Ника попыталась пошутить, Стёпа непонимающе глянул на неё, но увидел смешинки в её глазах и тоже улыбнулся, неуверенно и виновато. — Перестань, Стёпа. Я не сержусь. Ты мне лучше скажи, ты сегодня можешь позвонить Вере? Она там, наверно, переживает. Скажи ей, что у меня всё хорошо, что я тут в безопасности, пусть там не дёргаются. Ну и привет всем передай, Марку, близнецам, Сашке Полякову или, как там его, Алексу Бельскому. Слышал, Сашка-то у нас теперь какой-то высокородный.

Ника засмеялась, и Стёпа подхватил её смех. Кивнул. И Нике показалось, что напряжение, которое было между ними, эта неловкость, витавшая в воздухе, куда-то пропала. И перед ней сидит прежний Стёпка Васнецов, её одноклассник и хороший друг. И, наверно, со временем она даже научится относиться к нему, как к другу.

Глава 21. Кир

— О, начальство пожаловало. Ну всё, сейчас разгон будет, — пробурчал пожилой седой мужик, которого все называли просто Данилычем.

Кир прикусил губу, бросил взгляд туда, куда смотрел Данилыч, и тут же увидел Савельева, который быстрой уверенной походкой подходил к его отцу.

«Ну всё, теперь мне точно конец», — тоскливо подумал Кир, глядя как Савельев что-то резко спрашивает у отца, а отец нехотя отвечает.

Следом за Савельевым прибежал какой-то тип, сдвинул свалившуюся на лоб каску, быстро вытер тыльной стороной ладони крупные капли пота, выступившие на недовольном багровом лице. Мужик тяжело дышал, видимо, через весь машзал за Савельевым летел, ко лбу прилипли мокрые прядки жидких волос грязно-жёлтого цвета. Кирилл за утро уже привык, что здесь весь инженерный состав носится, как настеганный, все красные, взмыленные, потные, только Савельеву нипочём, словно не он три недели назад на больничной койке без сознания валялся.

Подбежавший что-то сказал, и лицо Павла Григорьевича ещё больше потемнело. Он что-то бросил через плечо, и тип рванул обратно.

«Ну и на хрена я это сделал? Выпендриться хотел, идиот. Выпендрился, ничего не скажешь», — Кир протяжно вздохнул и покосился на Данилыча, который стоял рядом и неторопливо протирал ветошью замасленные руки. Пожалуй, он был единственным из всех, кто хоть как-то попытался защитить его. Отец — тот вообще, если бы не присутствие людей из бригады, наверняка отлупил бы Кира, он и за меньшее мог, а тут… Кирилл снова вздохнул.

Что и говорить, налажал он в этот раз по-крупному. И подвёл всех — и отца, и бригаду, а может и весь запуск под угрозу поставил, а всё из-за какой-то мелочи с дурацким названием «прокладка», маленькой резиновой фигни, которую Кир забыл поменять на новую. Даже не забыл, он просто не знал, что её обязательно надо заменить, а спросить ни у кого не удосужился, ну и вот… Хотел скорее сделать, всех удивить, доказать отцу, что он не бесполезный, что и он кое-что может. Уж доказал, так доказал.

А ведь как хорошо всё начиналось.

Отец с утра привёл Кирилла в свою бригаду, представил всем, и люди встретили его радушно, хоть и немного снисходительно. Доброжелательно посмеивались, подшучивали, но в целом, подсказывали и помогали. И у Кира вроде как начало что-то получаться. Не сразу, конечно, но через несколько часов он уже вполне уверенно делал не самые сложные операции, отец даже пару раз сдержанно его похвалил и уже после обеда немного ослабил контроль — не то, чтобы предоставил Кира самому себе, но уже и не висел над ним, проверяя каждую мелочь. А Кирилл неожиданно поймал себя на мысли, что ему всё это нравится.

Вспомнилось, как он работал в ремонтном цехе, не под началом отца, конечно, у Кира был тогда другой наставник, чем-то отдалённо напоминающий Данилыча, такой же немногословный и малоулыбчивый дядька, но делал Кир что-то похожее: разбирал, собирал, закручивал, орудовал гаечным ключом, может, и не очень ловко, но всё же. Он, конечно, в ту пору был совсем дурак сопливый, вляпался в историю с холодком, поддавшись на уговоры Татарина, быстрых денег захотелось, ага, ну и схлопотал — так быстро его ещё ни откуда не выпинывали. А не будь он тогда таким идиотом, работал бы сейчас на равных с остальными членами бригады. Ведь у него же получается! Всё получается!

От этих мыслей у Кира за спиной словно крылья выросли — он почувствовал уверенность и… и снова с размаху врезался в стену из-за собственной самонадеянности и дурости.

— Кирилл, — голос отца подстегнул его. — Дуй сюда, оболтус!

Сжавшись и втянув голову в плечи, Кирилл приблизился. На Савельева он смотреть избегал — и так понятно, что тот едва сдерживается, чтобы не придушить его на месте.

— Павел Григорьевич, — в голосе отца слышалась неподдельная усталость. — Вина тут моя, конечно, как мастера. Недоглядел, каюсь. Я должен