Князь мертвецов-2 - Илона Волынская

- Что у тебя именины? Вполне. Я, знаешь ли, тоже к этому событию причастен, - брови отца саркастически изогнулись.

- Нас вахмистр Вовчанский видел - неужто не сказал? - Митя старательно держал лицо.

- Почему же, сказал ... ты ведь ему четкие указания выдал - сказать, если будут спрашивать. К счастью, я догадался спросить.

«Отец не только в комнату пришел, но и по городу успел порыскать», - сделал печальный вывод Митя. ощущение счастья отступило, сменившись настороженностью.

- Только на третьего вашего спутника молодой господин Альшванг не похож – отец оценивающего поглядел на него. - Ни ростом, ни костюмом.

- Никак нет, ваше высокоблагородие. - поклон Йоэля сделал бы честь любому из великих князей - идеально выверенный, невероятно грациозный и исполненный такого количества оттенков и смыслов, что даже самые большие знатоки светского этикета потеряли бы головы от восхищения. - Я присоединился несколько позже.

- Снова утренняя примерка? - хмыкнул отец - и видно было, что он ни единому слову не верит.

- Боролся с душевным волнением как мог ты же знаешь, для меня хороший сюртук - лучшее лекарство. - ровно ответил Митя. И вот ни словом же не соврал, что ж такое недоверие, даже обидно слегка.

- Неужто насчет сорочек альвийского шелка тоже договорились? - сейчас отец явно и недвусмысленно провоцировал. Какое коварство бить по больному!

- Увы, не в моих силах! - развел руками Йоэль, - да и откуда бы нам, простым провинциальным портным иметь аж альвийский шелк, ежели все поставки идут исключительно через посольство Альвиона в Петербурге, по собственному разумению лорда-посла.

— Вот именно, - кивнул отец. - А значит его контрабанда, случись она, не наносит ущерба империи и меня никак не касается. Как и все иное, не нарушающее закона и справедливости, - он оценивающим взглядом окинул все уменьшающуюся кучу железа, и снова испытывающе оглядел всех троих.

На миг Митя задумался. В справедливости того, что он сперва забрал железо, а потом отдал его законным хозяевам, он нисколько не сомневался. Но что касается законности... Она могла стать предметом обсуждений. А у него не было ни малейшего желания обсуждать уже завершенное дело. В будущее надо глядеть, в будущее.

- У меня есть долг и обязанности, но, мне бы хотелось, чтоб ты понял - тебя я готов защищать всегда, - тихо закончил отец.

Митя посмотрел на него испуганно: как можно, эдак откровенно при посторонних? Ингвар и Йоэль тоже явственно смутились и тут же деликатно ретировались в сторонку. Отец молча ждал, просто глядя сыну в лицо, настолько душевно уязвимый в своей внезапной открытости, что оттолкнуть его было бы поистине преступлением. На миг Митя даже почувствовал отчаянное желание кинуться к нему, вцепиться, как в детстве, и вывалить всё: жестокость ожидающей его судьбы, и тяжесть предстоящего решения. Ведь это же папа: умный-сильный-взрослый, лучше знающий ... Он обязательно все решит и защитит!

Миг прошел быстро. Митя с силой потер обеими руками лицо, не заботясь о приличии это го жеста.

- Я - ценю. И благодарен. Мы пойдем, пожалуй, хорошо? А то катались долго, к реке ездили, у костра сидели. Признаю, засиделись, уж прости великодушно, но ведь ничего дурного не случилось, верно?

- И правда. Ничего, - эхом откликнулся отец.

- Увидимся дома, - не поднимая глаз, Митя попятился назад, ухватил Ингвара за рукав, приглашающе кивнул Йоэлю, и почти бегом кинулся прочь.

- А может все же стоит ему рассказать? - жалостливо спросил Ингвар. - Он бы вам помог.

Маме отец помочь не смог: и не потому, что был слаб, а просто потому, что это было не в его и ни в чьих силах. Мама умерла из-за него, Мити. Из-за того, что Моране-Темной потребовался Истинный Князь, и все остальное тоже только Митина забота. Не стоит впутывать еще и отца.

- Рассказать начальнику Департамента полиции как мы под прицелом пушек варяжского паро-драккара отобрали у местных промышленников ценных бумаг на двадцать четыре тысячи рублей, - меланхолично откликнулся Йоэль.

- Но ведь всё же было не так! - возмутился Ингвар.

- А выглядело именно так, - безжалостно припечатал Йоэль. - Попрошу также не забывать. что у каждого из нашей маленькой компании имеются свои тайны, которые мы совершенно не желаем раскрывать, особенно полиции.

- Ох, да! Тайны! - упоминание тайн наполнило Ингвара восторженным энтузиазмом, глаза его счастливо заблестели, а на губах вспыхнула упоенная улыбка. – Я столько ... столько всего узнал! Весь мой мир перевернулся! Вы и мертвецы ...

- Гхм-гхм! - многозначительно откашлялся Митя, лопатками чувствуя интерес идущего за ним Йоэля. Альв знает многое, но если Ингвар, со свойственной ему непосредственностью, сейчас выпалит, что Митя вот-вот может стать Истинным князем мертвецов, то неизвестно, что альв на это предпримет.

Предостерегающего хмыканья Ингвар не услышал, но на Митино счастье эмоции переполняли германца.

- И ведьма, надо же, они действительно существуют! Oh mein Gott! Я был уверен, что это выдумки ... А это на самом деле! - Ингвар восторженно зажмурился. – Она может прятать от взгляда целые драккары!

- Виталийцы тоже могут! - бурный восторг германца слегка пугал.

- Я был уверен, что это делает какая-то машина! Но ведьмы... ведьмы! - Ингвар то ли гневно, то ли восторженно потряс руками в воздухе. - А потом еще и альв! Скажите, а вы тоже, как другие альвы, бессмертный?

Йоэль поморщился:

- Мне восемнадцать лет. У меня пока еще не было возможности проверить. И я не альв! Я еврей.

- Да ладно, - фыркнул Ингвар. - Вы не подумайте, я ничего не имею против. Но у вас же альвийская магия! Как вы этими лозами управляетесь: фить-фить-фить! - Ингвар замахал руками, видимо изображая, как ивовые лозы захлестывались вокруг саквояжа с ценными бумагами или стальной болванки. - Да у вас даже имя альвийское!

- Ничего подобного, - с достоинством сообщил Йоэль, останавливаясь возле поджидающих их в соседней улочке автоматонов. - Имя у меня самое, что ни на есть еврейское. Означает «Всевышний Бог».

И вот тут Митя захохотал. До спазмов. До слез на глазах. Он смеялся, отпуская всё: страх, неуверенность, азарт, долгое напряжение этой ночи, изматывающую тоску, что отец больше не верит ни