Второй полёт Гагарина - Анатолий Евгеньевич Матвиенко

Слышал разговоры за спиной – что это с ним опять. Несколько раз не мог вспомнить фамилии офицеров и курсантов не из нашего взвода, своих-то выучил за день. Волновался, но однажды сказал себе: не думай об этом. Просто живи как живётся.

Тем более армия не слишком много оставляет простора для выбора. От подъёма в шесть утра и до отбоя всё расписано поминутно. Даже так называемое личное время никогда не бывает свободным: нужно подшить подворотничок, надраить сапоги, что-то почитать к политзанятиям… И самое тяжкое – написать письмо домой, матери и отцу Гагарина, которых никогда не видел и понятия не имел, что рассказывал им сын.

Повезло. В конспекте ленинских «Философских тетрадей» обнаружил заготовленное, но неотправленное письмо. Несколько дней тренировался, вживаясь в убористый каллиграфический почерк. Со временем смогу его поменять, не сразу, конечно.

Читая аккуратно выведенные строки, невольно вздрогнул, когда прочёл, как Юрий рассказывал родителям о развитии отношений с девушкой по имени Валентина. Так уж детально его биографию не знал, осталось только, что будущий космонавт женился здесь же, в Чкалове-Оренбурге, незадолго до окончания училища или сразу после. И звали его избранницу… Да, кажется, так и звали – Валентина. Будущая вдова.

Вот тут себя почувствовал конченной сволочью. В памяти не всплыло абсолютно ничего о Валентине, а даже если бы и узнал, пошёл бы к ней? Шанс засветиться и выдать, что я – не тот, за кого себя выдаю, чрезвычайно большой. Но уклониться от встречи с ней означает, что не родятся дети Гагарина. Кошмар!

Пока что не поддерживал никаких контактов с внешним миром за пределами лётного училища. Разбитый глаз открылся полностью, но до сих пор украшен яркой синей обводкой, словно у барышни из двадцать первого века, злоупотребляющей косметикой. Остальные гематомы отливают в спектре жёлтого, серого и светло-коричневого, ни один дежурный по училищу либо по КПП не выпустит такого красавца в увольнительную – позорить ВВС.

По той же причине пропустил вечер танцев в нашем клубе. Малый рост, говорят, не мешал Гагарину слыть до женитьбы завидным кавалером, он компенсировал скромные габариты кипучей энергией. Как только стал космонавтом номер один, многие дамочки из Оренбурга и Саратова вдруг «вспомнили» о нежных отношениях с ним. Наверняка некоторые врали, но может и нет, да и в то время для подобной репутации не требовалась близость, достаточно вскружить голову. Во всяком случае, самая мужская часть организма, как бы не изматывал себя спортом и учёбой, упорно сигнализировала перед рассветом: к интимным радостям готова и ждёт с нетерпением.

- Рота, отбой!

По этой команде дневального весь состав учебной роты, то есть курс училища, спешно сворачивал дела и нырял под одеяло, в кубрике гас свет. Даже если приспичило сходить в туалет – терпи. Дежурный по роте должен проверить, как выполнена команда, и только потом, минут через пятнадцать, можно сунуть ступни в тапочки и шлёпать в уборную.

В наземных частях главное было – не попасться на глаза старослужащим. Молодой, рискнувший отлить после отбоя, немедленно брался в оборот, ему вручали специально назначенную для такого дела сапожную щётку, которой драил «взлётку», длинный проход между койками, ведущий к тумбочке дневального и к выходу. Конечно, в лётном училище наряд тоже поддерживал чистоту, не менее тщательно, чем пехоте или у танкистов, но курсанты попадали в него не часто, по графику, если не проштрафились, и работали все. В авиации не была принята дедовщина, кроме, разве, солдат аэродромного обслуживания. Тем более неуместно среди будущих офицеров, поэтому мордобой в конце января не стали скрывать и подали начальству как чрезвычайное происшествие, троих отдали под трибунал. Это в какой-нибудь артиллерии инциденту не придали бы значения, пусть балуются ребята, дело молодое. Максимум – пара нарядов вне очереди.

Я успел облегчиться вовремя и преспокойно растянулся под одеялом, пытаясь придумать как себя вести, если на улице окликнет та самая Валентина. Ничего в голову не пришло, а мысли на тему женского пола привели к шевелению в паху.

А ведь жениться надо! При отборе в отряд космонавтов женатики приветствуются как более морально устойчивые. КГБ считает: вдруг кто-то, вырвавшись из СССР хотя бы в космос, раньше назначенного включит тормозной двигатель, чтоб спуститься на территории капиталистической державы. Всё же жена и дети – дополнительное препятствие против побега.

Но Виктор Беленко, угнавший МиГ-25 в Японию, а потом благополучно доживший до глубокой старости в США, скончавшись на руках сыновей, преспокойно оставил в СССР и жену, и партбилет КПСС.

Я читал, что для него, воспитанного, как и сокурсники Гагарина, на байках о тяжёлой нищете американского пролетариата, посещение шопинг-молла повлекло настоящий культурный шок. Столько товаров, хороших и разных, а главное, доступных по цене абсолютному большинству жителей США, потрясло перебежчика и лишний раз убедило в правильности решения.

Уверен, и Злобин, и Дергунов, и Приходько просто охренели бы, перебрось их из оренбургской казармы в американский, британский или французский супермаркет. Не нужны им эти стрессы и испытания изобилием на верность марксизму-хрущевизму.

Я – иное дело. Прекрасно помню тусклые прилавки в магазинах Калинина времён моего отрочества, сейчас этот город называется Тверью, унылый покрой мужских костюмов и женской одежды, обувь такая, что и хоронить в ней стыдно. Да и то – дорого, когда зарплаты в семьсот-восемьсот рублей старыми едва хватает дотянуть до получки. Оттого повальное увлечение женщин шитьём, стремление хоть как-то приличнее одеть семью.

А ещё – собственное впечатление о роскошных универмагах Западной Германии, куда впервые приехал в начале девяностых выбрать себе и купить «Опель-Рекорд», не имея денег на услуги перегонщика.

Не в шмотье дело. Не в нём счастье. И не в блестящих четырёхколёсных игрушках, хоть Гагарин, по воспоминаниям его знакомых радовался подаренной спортивной иномарке, укладывая на спидометре стрелку за двести по страшнючим советским дорогам. Хорошо, что не разбился раньше, чем в трагическом полёте на МиГ-15УТИ.

Пусть в Гжатске оставались немощёными улицы, а большинство жителей бегало на очко во двор, не имя тёплого туалета в доме. Уверен, те люди были совершенно счастливы, узнав, что их земляк впервые поднялся в космос.

Можно сколь угодно клеймить Хрущёва и обзывать его «кукурузным генсеком», кому нравится – развлекайтесь, но он, обеспечив стране Советов и военные, и цивильные космические ракеты, принёс куда больше радости в каждую советскую семью, чем «форд» или «шевроле» у американской семьи, дал соотечественникам смысл жизни. Пусть эта была иллюзия, просуществовавшая не слишком