Ветрогон - Сергей Александрович Плотников

Ознакомительный фрагменткогда из кустов на меня выбежала бесхозная собака — здоровая как сволочь и примерно так же воспитанная. Молодой кобель орденской породы, кудлатый, весь в мелком осеннем мусоре: сухих листьях и веточках. Видно, что когда-то был домашним, но успел сбежать и с тех пор порядочно запаршиветь. Не успели, значит, пока отловить муниципальные службы.

Блохастая гадина сразу же нацелилась на авоську с колбасой и хлебом, я еле успел отдернуть сумку и отступить на шаг.

Да, блин, меня послали в магазин с авоськой. Менталитет потомственных орденцев не располагает к броскому потреблению и изготовлению недолговечной ерунды. Поэтому в магазине на кассе не предлагают дешевые пакеты с логотипом магазина — только все те же авоськи. Или сумку тканевую купить можно, но её в карман не засунуть. Выбор очевиден, в общем. Однако, оказывается, минус у авоськи тоже есть. Она на один собачий зуб.

— А ну, пошел, пошел! — я попытался оттолкнуть вонючую морду. — Фу! Фу!!!

Чихать пес на меня хотел. В том числе и потому, что мышечной массы в нем было в полтора раза больше, чем во мне. Ну вот такой я сейчас худой, соплей перешибешь. И физкультуру не филоню, и даже в кружок легкой атлетики записался — а толку? Как сказал мне тренер, «не беги вперед паровоза. Голос сломается и плечи сразу вширь пойдут». А пока приходится жить мелким дрищом. Вот чего точно в прошлой жизни со мной не случалось: там я всегда был высоким, крупным и сильным. Чего, разумеется, не ценил.

Сейчас бы очень пригодилось.

— Да отстань же ты!

Пес уже сумел спихнуть меня с бетонной дорожки и уверенно теснил к деревьям. Бежать я даже не пробовал: в момент догонит, собьет и вырвет сумку.

— Ах ты тварь!

Я оступился на корнях и ударился спиной о ствол дерева. Авоська полетела прямо псу в морду. «Так его, между глаз!» — мелькнула мысль, но увы: кобель ловко увернулся и хватанул мою ношу зубами. Мимолетно, но несколько ячеек сетки лопнули, и кусок колбасы, батон, треугольный ломоть сыра и картонный пакет молока полетели на землю. Чего мой противник и добивался.

Зубы сжались сами собой, до боли в челюстях. Разумная мысль — отобрать хотя бы хлеб с молоком и дать деру, пока эта скотина потрошит остальное — мелькнула и пропала. Черная вода злости, которую я так долго утихомиривал, захлестнула меня. И я сделал то, что делать ни в коем случае не стоило: что есть сил приложил счастливо чавкающую псину тяжелым ботинком по ребрам.

Вообще-то я люблю животных. Не до фанатизма, граничащего с идиотизмом, — но не испытываю отвращения от мысли погладить кошку или почесать собаку соседа, если тот разрешит. Но тут… Воистину: гнев плохой советчик. По буквам: худ-ший!

Хотя бы потому, что этот ботинок казался тяжелым только на моей ноге. В ударе же он бронебойных качеств совсем не показал. Смотри выше: не дорос я пока до реально тяжелых ботинок.

Сначала пес с низким рычанием повернулся ко мне, демонстративно скаля клыки. Бессознательно, на одних рефлексах я вжался в ствол дерева, защищая спину. А потом пес изобразил атаку. Изобразил — потому что челюсти щелкнули вхолостую. Ему ничего не стоило сжать зубы на моем предплечье. Это я понял уже постфактум, а тогда просто пытался слепо отодвинуться от страшного оскала и нащупать что-то, хоть отдаленно похожее на оружие. Ветку, палку, что угодно. И когда мои пальцы сомкнулись на полированной деревяшке — без малейшей искры рассудка ударил. В голову, где уязвимые глаза и нос! Умри, тварь!!!

Палка легла в руку идеально, показавшись легкой — да почти невесомой! — и странно тяжелой одновременно, словно двигалась через воздух с ощутимым сопротивлением. Взметнулся порыв ветра, побелевшего, точно от вскипевших турбулентностью потоков, серповидной волной отбросив собаку прочь, на дорожку и протащив еще немного. Короткое гавканье оборвалось хрустом.

Я опустил палку, очумело глядя на неподвижную псину и кровавый след на асфальте.

Это я, что ли? Неужто схватил лопату и умудрился ее лезвием череп расколоть? Риали?

Обычному подростку наверняка стало бы плохо от вида убитого животного. Тут как на Земле в моей первой жизни: средний горожанин за все отпущенные ему года часто никого крупнее таракана не убивает. Но я переехал в деревню после пятидесяти, разочаровавшись в карьере, — а там как-то втянулся в подсобное животноводство. Работа сезонная, не все ж свободное время на компе играть? Кроликов вот держал и курей. В морозилку или сразу в кастрюлю тоже сам отправлял.

Так что убийство собаки не выбило меня из колеи. Особой радости тоже не вызвало. Только охреневание, я бы сказал. И облегчение.

Я перевел взгляд на оказавшуюся такой неожиданно эффективной палку. И охренел повторно.

Это была совсем не палка и даже не забытая дворниками лопата. В моей руке, опасно поблескивая фигурным острием, ожидала атаки опасная даже не вид глефа — род средневековой алебарды. Оружие грозное и нарядное одновременно: черное древко, золотая узорная полоса вдоль острия. Хоть врагов кромсай, хоть просто любуйся. В ММОшках всегда пытался себе подобное достать, а тут — вживую!

Чуть ли не вдвое длиннее моего роста, глефа лежала у меня в ладони легко и доверчиво, словно ее сделали специально для меня из особых, облегченных материалов. Из особо заколдованных материалов.

И я, конечно, почти сразу понял, что это значило. Без тени сомнений, как будто всегда знал. Понятия не имею, как в других странах, а в Ордене про такие штуки в школах рассказывают.

Мне достался предмет-компаньон. Точнее, меня нашел предмет-компаньон. Теперь в течение года мне от него не спрятаться, не скрыться: хоть в море его топи, хоть в жерло вулкана бросай — вернется ко мне, как заговоренный (хотя почему «как»?). Но если за год я его ни разу сознательно не использую по назначению, он исчезнет сам, будто его и не было. И больше не появится.

— Ну ты, глупая палка, — сказал я вслух, неприязненно косясь на ни в чем не повинную глефу. — Даже не надейся. Чтобы я из-за тебя похерил шанс на нормальную жизнь? Не дождешься!

Похоже, год мне предстоит непростой.

* * *

Пока я шел домой из парка, никто на глефу в моих руках не обращал ни малейшего внимания. Соседка как поливала свои поздние астры в палисаднике, так и продолжила поливать, только поздоровалась дежурно. Малышня, что возилась в песочнице около дома, даже взглядами не