Адвокат вольного города 11 - Тимофей Кулабухов

— Меня зовут Никосий.

— Грек?

— Да, как Вы догадались?

— Выдающийся нос, — я сдержался, чтобы сказать, что он слишком длинный и что он его сует неизвестно куда. — Изучаете греческую культуру и влияние оной на мировую?

— Греческая культура породила всю европейскую, всю античность, — наставительно выдал мне Никосий. — Но нет, я исследую тут природную аномалию, послан из императорской академии наук.

Он продемонстрировал мне большой развесистый приказ академии наук и удостоверение члена-корреспондента этой академии. Удостоверение мне, как большому специалисту по подделкам и использованию оных, показалось слишком «новым», а имя странного деда — не настоящим.

— Какую ещё аномалию?

Задав вопрос, сделал усилие, чтобы запомнить имя — Никосий Гекторович Крюзов.

— А как же. У Вас тут видели дельфинов.

— Впервые об этом слышу. И о том, что Вы тут каким-то чудесным образом нарисовались, тоже впервые слышу.

— Ну вот, — улыбнулся старик, — вот и услышали, увидели. Как бы нам с Вами основательно пообщаться, поговорить?

— Не имею времени, уж простите. Тем более что дельфинов не видел, сам на одного из них не похож. И мне надо бежать, у меня куча организационных дел.

Не дав старику себя сдержать, поспешил в авиаотряд.

Фёдор, который был давно готов к полёту, выкатил и завел самолёт, загнал меня, зверски зевающего, в гнездо второго пилота и достаточно шустро перевёз на хутор к чалдонам.

По приземлению, а надо сказать, что чалдоны уже привыкли к нашим странным манёврам, нас встречала целая делегация деревенских, от которых немедленно отделился старейшина.

— Приветствую! — я сделал усилие, чтобы улыбнуться.

— И я Вас, пришлый господин. Тут промеж нашего брата сказывают, что надыть с врагом-захватчиком бороться?

— Верно сказывают. Мы со своей стороны боремся.

— Врёте, небось, барин?

— Как тебя зовут, отец?

— Василий Лукич.

— А я Аркадий. Скажу, что да, надо бороться.

— Дык никто не зовёт.

— Я зову, — выдал со всей серьёзностью, на которую был способен после всего пережитого.

— Хто — я? Аркадий из самолёта? — прищурился дед.

— Нет, я, граф-найом Бугуйхан, он же Филинов, министр иностранных дел каганата.

— Это не тот Бугуйхан, что владыка речного города?

— Я. Зову всех чалдонов, степняков и алтайцев, любого рода, возраста и достатка прийти ко мне, в Речной город и вступить в ополчение.

— У нас только охотничье оружие, но четырёх мужиков можем выдать.

— Оружие выдадим. Сможете передать «призыв» всем?

— Из уст в уста. Передадим.

— Тогда ещё раз, чтобы складно. Я, граф-найом Бугуйхан, он же Филинов, властью своей и именем призываю всех на защиту родной земли, прошу явиться в Речной город, вступить в ряды ополчения. В ополчении будут кормить, поить, научат военному делу, вооружат за мой счёт, снарядят и помогут. Это не приказ, это просьба, это зов о помощи в трудную минуту. И да, денежное довольствие участникам ополчения тоже будет, как и премирование за каждого пленённого или убитого ворога.

— А почём платят? — фраза про деньги зацепила старика больше, чем рассуждения про защиту родной земли.

Тут его можно понять. Юба и все степняки на этой земле были потомками старых захватчиков, им приходилось платить ясак, новые степняки тоже были захватчиками. Да, «в моменте» они убивали, сжигали и насиловали всех, кого поймают, а детей и подростков уводили в рабство, но в целом понятие патриотизма для местных жителей, в том числе и самих степняков, было чуждо, поскольку «патриа» не особо заботилась о них самих.

— Нормально платят. Кто хорошо себя проявит, тот разбогатеет. Посылайте людей, увидите прайс-лист.

— Какой лист?

— Расценки. Они пока не оглашены, но за месяц службы ополченец получит сто рублей, за каждого убитого и подтверждённого степняка из врагов, ещё полсотни, это за простого.

— А за десятника, за сотника, за англичанина?

У меня позвонил мобилет. Это была Гадюкина, но я не спешил брать трубку.

— Приходите и всё узнаете.

— Ну… мы передадим.

— Добро. Я тогда того, пошёл своими магическими путями?

— Доброго здоровья, граф, до встречи, прилетайте ещё, — Федор заводил самолёт, чтобы вернуться в город, а я активировал Шило.

Уже в Кустовом я сбросил вызов Гадюкиной и набрал замминистра внутренних дел Мехова.

— Егор Васильевич!

— Здравия желаю, господин министр юстиции, — он явно взял трубку при постороннем, поскольку его тон был слишком официальным.

— Господин полковник, а могу я узнать, как, между прочим, министр, как там дела в нашем межведомственном подразделении? Работают, на благо республики?

— Так точно, работают, взысканий не имеют, за время Вашего отсутствия происшествий не было!

— Гм. Принял. А тут… Сегодня ночью было нападение на английскую фирму.

— Да что ж они за люди-то такие! Докладываю, нападение отбито, пожаром занималась пожарная охрана, задержан один подозреваемый.

— Живой?

— А какой ещё?

— А где он?

— Дык в городском околотке, где ж ему быть? То есть, в арестантском доме города Кустовой.

— В деле фигурирует ещё и автомобиль.

— Вот откуда все про это в курсе? Не знаем, где он. Не нашли ещё. Ищем, землю носом роем. Тоже скажете, чтобы мы бросили все дела и принялись искать тех злодеев? Чтобы все всё бросили и искали Вашу шапочку?

— Нет, с хера ли? То есть, Вы сказали «тоже», то есть кто-то ещё на Вас вышел?

Мне снова позвонила Гадюкина.

— Вообще, я Вас не о том хотел спросить, — отклонил вызов, — арестантский дом, англичане, это всё разговор о погоде, пустая болтовня.

— В смысле?

— Я хотел Вам предложить возглавить полицию города… Нового города в каганате. Формально это статус заместителя министра, генеральская должность.

— Вы же звания сами придумываете? В генералы только верховный производит или министр.

— Министр мне всё подпишет, он Вам понравится.

— В каком смысле?

— В смысле мешать не будет.

— Я вообще-то никакого определённого ответа не давал. Да и определённого вопроса не слышал.

— Ну как… Попытаюсь сформулировать. У меня ноль штук полицейских, их надо нанять и организовать. Город одна штука и практически не ограниченный бюджет. Поэтому первый же вопрос про Вашу зарплату…

На той стороне