Я пас в СССР! – 2 - Alchy

— Слава КПСС! А после восьмого, Ваня, иди в фазанку, хоть на сварщика, как отец! Толку от этого высшего образования, когда гегемон на заводе больше получает! А там разряд получишь и вообще в ус дуть не будешь!

— И из села пораньше уедешь! — Горячо поддержал его физкультурник. — Коров, которых летом пас, как страшный сон забудешь! На заводе-то милое дело: смену отработал, спецовку в шкафчик, в душ сходил и свободен, аки сокол!

Впрочем, уже ближе к новому году, когда поток спиртного с моей стороны не иссяк, ограничившись первым литром (дед Арлен к учителям питал симпатию, поэтому не жалел натурпродукта и всё ещё лелеял мечту определить меня по партийной линии, так что снабжал через меня трудовика с физруком бесперебойно), завели совсем другие речи. Всячески склоняя меня взяться за ум и учебу основательно, чтоб ещё и девятый, и десятый класс в Петропавловке учиться. Им бы волю — они меня на таких условиях и в коллектив учительский приняли со всем удовольствием, сразу после завершения общего среднего образования, минуя не то что техникум — училище.

С трудовиком же ещё пообщался тет-а-тет, обсудив то, что принят закон о индивидуальной трудовой деятельности, не за горами его утверждение. Так почему бы вместо того, чтоб колотить табуретки и вытачивать бесчисленные указки на токарном станке (всегда было загадкой — на кой мы эти указки выдаем на гора, да ещё в таком количестве, словно в процессе обучения учителя то и дело ломают их о спины нерадивых учеников), не монетезировать этот процесс? Тот вначале отнесся к этому со скепсисом, но когда я заверил, что со сбытом продукции (при условии достаточного качества) проблем не будет, оживился. Я-то намеревался задействовать свои связи с ленинградским знакомым дядьки — Севой, и прибарахлиться не мешает, и школу поддержать, и соученикам — дав возможность заработать. И музыкантов в голове держал, у них фан-база неустанно расширялась, самое время обеспечить спрос соответствующим предложением. Обсудили с учителем, что можно руками школьников изготавливать, учитывая наличие нескольких токарных станков. Тот самоуверенно заявил, что могут что угодно строгать, точить и вырезать. Пришлось спустить с небес на землю: разделочных досок, расписанных под Хохлому и Палех, и без нас хватает в обеих столицах, как и матрешек. Совместно поломав голову, сошлись на том, что курительные трубки, ручной работы, вырезанные из березового капа, для начала запустим. Взбодрил педагога, тот аж повеселел от открывающихся перспектив, глядишь — меньше квасить с физруком в каморке будут!

С одноклассниками и остальными учениками отношения установились более менее ровные, я в их дела особо не вникал, все свободное время проводя в общении с Леной. Попытки дразнить нас женихом и невестой — не возымели никакого успеха: не в том я возрасте, чтоб на подобные уловки поддаваться и страшиться общественного мнения. Демонстративно держались вместе, поглядывая на остальных с превосходством, и такая тактика сработала на отлично. Спровоцировав эпидемию отношений среди других учеников; надеюсь, дальше обжиманий по углам не зайдет, а то вместо экзаменов в десятом девчонки дружно в роддом заедут…

А я, окрыленный такой легкой победой, решил продолжить манипуляции с коллективным сознанием школьников. Без перегибов, исключительно в рамках разумного, доброго и вечного, к тому же — с приходом зимы назрели проблемы, которые требовалось решать незамедлительно. После Нового года ударили крещенские морозы, а мы хоть и на Урале, но казахстанские степи под боком, как начнет задувать свежий ветер от соседей, когда на термометре ниже минус тридцати, так пока до школы дойдешь — насквозь промерзаешь.

А в помещении — пар изо рта, несмотря на наличие центрального отопления и клубы дыма из высокой трубы кочегарки. И паста в шариковой ручке подмерзает, приходиться отогревать дыханием или периодически за пазухой держать. Учителя категорически настаивали на том, чтоб все занятия ученики проводили в верхней одежде. А вот слабоумие и погоня за модой вступали в неравный бой со здравым смыслом. Если начальные классы довольно сопели в валенках и теплых шубках, то, начиная со средних, дети выеживались изо всех сил: кто в болоньевой куртке, кто в полуперденчике драповом, и все поголовно — в ботинках. А старшеклассницы ещё и в чулках щеголяли, у меня лично вид прекрасных женских ножек в чулках из-под школьных юбок — на фоне пара изо рта и накинутых на плечи пальто и курток — вместо вожделения вызывал озноб…

Промучившись первый день при такой холодине, сразу же решил, что так не пойдет. Проводил Леночку до дома и, отогреваясь у неё горячим чаем, перед тем как сделать финишный рывок к себе, спросил:

— Милая моя, а у тебя есть валенки нормальные?

— Есть, — мило покраснела она и встревоженно вскинулась. — Вань, не думаешь же ты, что я в валенках в школу пойду⁈

— Я не думаю — я знаю! Вместе пойдем, нам так-то ещё детей рожать и воспитывать, не хватало за партой всё отморозить! Неси и показывай, что у тебя!

Белые валенки, которые она вынесла из кладовки, даже мне понравились, у меня-то — обычные черные. Забрал их, сказав ни о чём не беспокоиться и пообещав зайти завтра утром, отправился домой. Затем, короткими перебежками, добежал до деда Арлена, выпросив у него старый овчинный тулуп, который мне был в самую пору, а потом — к маме в КБО. Швеям оставил валенки подруги с подробными пожеланиями, как их следует обтянуть тканью, на которую следует пристрочить пару патчей. Швеи-мотористки идею патчей, как аппликаций из ткани восприняли не то что положительно — с интересом. И пообещали всё к вечеру сделать в лучшем виде, после чего мама прогнала меня домой, чтоб не стоял над душой и не мешал творческому процессу. Сказала, что вечером принесет сама результат коллективного творчества.

Своими валенками занялся собственноручно, не стал изобретать велосипед — развел известки погуще и на каждом валенке вывел «AC/DC» с молнией вместо черточки. Из чулана вытащил на свет божий три потрепанных жизнью школьных портфеля и безжалостно вырезал из них замки. Прикинул так и сяк — трех было мало, сходил к соседям и обзавелся ещё одним портфелем, с которым обошелся так же безжалостно. Затем спорол с тулупа пуговицы и понял, что сам тут ничего не сделаю, поэтому прихватил тулуп, застежки, бутылку самогона и направился к безногому инвалиду Аниське, который славился тем, что чинил обувь выше всяческих похвал, если уж