Я попала в Запендю! - Маргарита Преображенская

Я уселась за стол, завороженно наблюдая за процессом, и наконец увидела отражение. Из блюдца на меня взирала моложавая, даже эффектная, но абсолютно седая дама в цветастом платке, лихо повязанном в стиле «а-ля Солоха», так что узел на темени напоминал торчавшие в разные стороны заячьи уши. Нос у дамы был немного длинноват и изогнут (вероятно, она норовила совать его не в свои дела), уши чуть оттопырены (видно, и чужие разговоры любила подслушивать), а карие глаза и вовсе смотрели как-то мрачновато, с хитрым таким насмешливым прищуром, обозначив кокетливые морщинки, какие в народе зовутся гусиными лапками. Чувствовалось, что прошлое у этой дамы было бурное и очень насыщенное, в том числе и вниманием со стороны противоположного пола.

«Одно слово – Ягуня!» – подумала я, и выражение глаз отражения сменилось задорным, почти детским – моим. И тут мой взгляд упал на зону декольте. Сказать по правде, оно у Бабы Яги было, на зависть многим кикиморам, шикарное, не то что у меня, но не это так привлекло моё внимание. На шее у этой стервозной красавицы преклонных лет висело в точности такое же украшение, как и у меня настоящей: серебряная цепочка с подвеской в виде ключа, сделанного под старину. Надо же, какое совпадение!

С этим украшением была связана одна очень странная история. Дело в том, что я нашла его случайно несколько лет назад, когда в компании других подростков бродила по разным заброшкам моего города в целях сделать сногсшибательное фото для соцсетей. В одном заброшенном полуразвалившемся доме мы с подругами (всё с теми же, которые и учинили мне поздравление с днём рождения) нашли удачное место для съёмок. Фотографировались долго пока нас не спугнул странный звон за стеной. Он прозвучал так громко и так жутко, что мои подружки опрометью бросились наутёк, а я…

На меня нахлынуло вдруг какое-то тягостное оцепенение, сменившееся диким желанием посмотреть, что именно в заброшенном доме стало издавать такой звон. Так вот я могла бы поклясться, что за дверью в соседней комнате над пыльным блюдцем завис этот ключ, словно кто-то невидимый тянул его за цепочку, но почему-то не мог поднять. Ключ дёргался и ударялся о край блюдца, провоцируя пугающий звон. Вокруг ключа был странный ореол муара, словно расползающаяся клякса, искажающий пространство и изменяющий цвета тех вещей, которые захватывал в свой ореол. Помню, как я, будто во сне, сделала несколько шагов вперёд и схватила цепочку, вырвав её у незримой силы. Ключ остался у меня, и муар исчез.

Я, конечно, ничего не сказала подругам и даже родителям о том, как это было. Да никто бы и не поверил! В общем-то благодаря этой истории я и пошла в психологи, думая, что найду ответ на вопрос, почему мне это всё пригрезилось. Может быть, это была только детская фантазия, в которую я поверила? Правда, теперь, в свете творящихся со мной метаморфоз я уже не так рьяно сомневалась в том, что не только ключ, но и тот, кто тянул его, существовал на самом деле.

– Слухай сюды, Аграфена! – неожиданно донеслось из блюдца.

Я замерла на месте, потому что всё это было сказано моим голосом. Моим, настоящим! Как же странно и страшно было слышать его сейчас извне!

– Времени мало, скоро связи не будет, ибо миры у нас в противофазе идут, так что навостри ухи и не перебивай! – продолжал мой голос, а потом и отражение седовласой дамы сменилось моим собственным.

«Всё на месте!» – с облегчением подумала я, разглядывая немного вздёрнутый носик на слегка округлом, как у подростка, лице. И когда только я повзрослею, обрету, так сказать, светский лоск и степенность? Наверное, никогда. Глаза (кстати, тоже карие) уже приобрели типично бабояговский прищур, так что теперь вид у меня, настоящей, был слегка стервозный. Судя по интерьеру сзади, я обреталась в какой-то забегаловке и намеревалась съесть невероятное количество шашлыка в очень подозрительной компании неформалов.

– Я тут колданула малость, да перестаралась чуток, и теперь ты в моём теле, а я в твоём! – продолжало отражение, подтвердив мои худшие опасения. – Но ты не тушуйся, это на время. Так надо было для дела, а дело-то государское, спешное и тёмное. Ты вот что, голубка сизокрылая, из избушки без особой надобности не выходи: так и тебе, и мне спокойней будет. И вообще там не хулигань, никуда не суйся, отдыхай, будто ты на курорте, а я тут всё обстряпаю и мигом вернусь, а, значит, и ты вернёшься. Поняла?

– И как долго вы будете стряпать?! – мрачно поинтересовалась я. – У меня запись на маникюр на пятницу и …

Я чуть было не ляпнула о парне в реанимации, но вовремя спохватилась.

– Знаю, лебедь белай, всё знаю! – хитро подмигнуло отражение. – Обязательства все выполню и горю твоему помогу. Ты только … это… меня береги, на ночь, смотри, много не ешь!

– Конечно! – согласилась я. – В вашем возрасте…

Я спохватилась и замолчала, не желая обидеть Бабу Ягу.

– Возраст-то тут ни при чём, – терпеливо пояснила та, ничуть не обидевшись. – А вот ступа не подымет, ежели сильно разъешься. Ясно?

Я кивнула, а Ягуня продолжила с тем же снисходительным участием:

– Ключик спрячь подале – целее будет. И гляди, зубы все не растеряй до моего прихода! Пригодятся ишшо!

Тут послышался стервозный смешок, заставивший меня виновато потупить взор: с зубом, правда, нехорошо получилось.

– А можно вопрос? – осторожно поинтересовалась я.

– За спрос не бьют в нос, хотя порой и надо бы! – засмеялась Ягуня. – Чего там? Вопрошай, коль охота!

– Я что, в сказку попала? – высказала я свои предположения.

– Ага, в сказку! Чем дальше, тем страшнея! Быль это, Аграфена! Настоящая суровая быль! – ядовито хихикнув, отозвалась Ягуня, заставив меня слегка вздрогнуть, а потом добавила, немного смягчившись: – Сказка – это то, что с тобой до этого было, красота моя неописанная!

– Как так?! – удивилась я.

– Сама обмозгуешь, времени нет об этом лясы точить! – отрезала Ягуня. – Ты вот что, Аграфена: случиться тут всякое может, и ежели вдруг, правда, что страшное начнётся, попроси у Воронессы тайник…

В это мгновение связь прервалась, и вода в блюдце снова стала плескаться и рябить – то ли от помех между мирами, то