Андрюха, у нас… - Мелалика Невинная

– Я так и знал!

Мы дружно смеемся, и наш смех сливается с музыкой, звенящей над островом. Он становится частью этой музыки.

От автора

Новая Голландия – это комплекс из двух рукотворных островов в Адмиралтейском районе Санкт-Петербурга, ограниченный рекой Мойкой, Крюковым и Адмиралтейским каналами. В настоящее время острова открыты для посещения и являются общественным пространством. Однако долгое время комплекс был закрыт, что способствовало рождению множества мифов и легенд. Так, Новая Голландия считалась масонским местом (в частности, говорили, что на связь с масонами указывает ее треугольная форма, напоминающая знак «Всевидящее око»). В серии «Дикая музыка» это обыгрывается в том числе отсылками к опере Моцарта «Волшебная флейта», которую тоже считают связанной с идеями и ритуалами масонства.

Кроме того, эта серия приглашает читателя заглянуть в музыкальное закулисье Санкт-Петербурга, раскрывая историю о предметах силы в руках тех, кто в этом понимает, и тех, кто не властен над ними.

Андрюха, у нас… Золотая заклепка

– Слав, ну что ты киснешь? Скажи «сыр»!

– Колбаса.

– Какая колбаса?

– Копченая!

Мы идем по набережной в сторону Большеохтинского моста. Настроение у моего спутника, что называется, ниже плинтуса. Если бы я не видел Славку в деле, в жизни не поверил бы, что это питерский наблюдающий – меч правосудия, призванный следить за равновесием сил и вмешиваться, если видит нарушение. Сейчас это просто нахохлившийся подросток. Капюшон на голове, руки в карманах толстовки, смотрит себе под ноги, сутулится и огрызается на каждое мое слово.

– Славка…

– Не мешай мне, я думаю!

– Куда меня послать? – отшучиваюсь я, чтобы разрядить обстановку.

– Угадал! – язвит он.

– Послать, значит? А кто кричал: «Хьюстон, тьфу, Андрюха, у нас проблемы?!»

– Я?! Я никогда не кричу! – срывается на крик наблюдающий и ускоряет шаг.

Вздыхаю, тоже засовываю руки в карманы и устремляюсь следом. У нас с наблюдающим есть договоренность: когда ему что-то непонятно в питерских реалиях, он зовет меня. Сегодняшний вызов был странным. Славка ничего толком не объясняет и, похоже, всеми силами пытается от меня избавиться. Не на того напал. Я любопытный и упрямый.

– Так что у нас за проблемы? – осторожно спрашиваю я, когда мы поднимаемся на мост.

Тот производит гнетущее впечатление. Он пуст. Славка молча осматривает конструкции моста. Я слежу за его взглядом и с удивлением замечаю: во многих местах металл поврежден – будто кто-то отгрызает кусок за куском мелкими острыми зубами.

– Мосты разрушаются, – обреченно сообщает Славка. – Пока это не сильно заметно, но, если они исчезнут, пропадет связь между слоями.

Город, как мне теперь известно, состоит из разных слоев: из человеческой реальности с ее прошлым, настоящим и будущим, из сказок, мифов и легенд, из кино и снов (я лично прихожу на встречу с наблюдающим из последних). Они отделены друг от друга, но в то же время представляют собой единое целое – совсем как разные этажи одного здания. Если бы рухнула сеть, связывающая эти слои, они перемешались бы – и в Петербурге воцарился бы хаос. Теперь, если я верно понял, может выйти наоборот: слои города станут изолированными друг от друга.

– Да уж, – соглашаюсь я, – действительно проблемы и действительно у нас. Тогда я не смогу приходить на твой зов.

– Именно, – отвечает наблюдающий и добавляет: – Тот, кто в этом замешан, назначил мне здесь встречу.

– Ты пунктуален, наблюдающий, – раздается над нашими головами.

На арке моста стоит молодой человек, при виде которого в памяти всплывает нечто вроде: «Высокий, худой, стройный, с иконописным лицом византийского письма». От него веет чем-то демоническим. Надо полагать, он и есть демон.

– У нечисти своего лица нет, – бросает Славка. – Она ходит в личинах.

– На себя посмотрите, – усмехается демон. – Сами в личинах ходите. Кто из нас после этого нечисть?

За его спиной клубится темное облако из существ, похожих на летучих мышей. Такие же существа материализуются на конструкциях моста, и теперь я вижу, что это они грызут балки и опоры.

– Чего ты хочешь, князь? – с вызовом в голосе спрашивает Славка.

– Золотую заклепку, – с улыбкой отвечает тот.

Когда Большеохтинский мост – тогда еще мост Императора Петра Великого – возвели, по городу прошел слух, будто одна из его заклепок золотая. Если ее найти, то успех, богатство и процветание будут обеспечены ее обладателю на веки вечные.

– А шнурки тебе не погладить? – оскаливается наблюдающий.

– Я же тебе, дурашке, работу облегчаю, – смеется демон. – Я хочу нарушить равновесие, но могу отказаться от своего намерения, если ты, наблюдающий, найдешь и отдашь мне золотую заклепку.

– Золотая заклепка – миф, – отвечает Славка. – Тебе ли того не знать.

– В пространстве городских мифов она – реальность.

– Тогда что тебе мешает взять ее самому?

– На нее наложен зарок, – нехотя признается демон. – Ты, наблюдающий, не стоишь ни на одной стороне силы. Тебе ни один зарок не причинит вреда. Ты можешь обойти любое слово. Ты сам – мастер всякого слова.

– Я не пойду на должностное преступление.

– А так?

Демон отталкивается от арки и совершает невероятный прыжок с переворотом, который заканчивается у меня за спиной. Миг – и к моему горлу приставлено остро отточенное лезвие ножа. «Как банально», – тоскливо думаю я.

– Поторопись, наблюдающий. Иначе твой приятель отправится на встречу с Создателем, а мои слуги завершат свою работу.

Славка внимательно и спокойно смотрит мне в лицо, точно призывая не совершать резких движений, утвердительно кивает и щелкает пальцами. С их кончиков срывается голубой огонек и медленно плывет по воздуху. У одной из вертикальных конструкций огонек замирает и начинает мигать. Наблюдающий подходит к конструкции и проводит ладонью по заклепке, около которой дрожит огонек, стирая краску и металл. Под ними оказывается чистое самородное золото. Золотая заклепка пульсирует, точно внутри нее разгорается солнце. Славка поворачивается к нам с демоном, растягивает губы в торжествующей улыбке и звонко выкликивает:

– На Неве стоит мост железный, на мосту лежит клад полезный. Человек божий клад сей возьмет, а на нечистого кара падет. Ключ, замок, слово мое крепко.

Заклепка взрывается солнечным светом, и я рефлекторно зажмуриваюсь. В меня ударяет раскаленная волна, так что я едва удерживаюсь на ногах. Когда волна сходит, я открываю глаза и понимаю, что свободен. Демона и его мелкотравчатых слуг на мосту больше нет.

– Прости за истерику, – ровным голосом говорит наблюдающий и садится на асфальт. Золотая заклепка теперь сияет у него за головой, как нимб. – Мне казалось, если я буду себя так вести, ты обидишься и уйдешь.

– Уйду и брошу тебя в одиночестве? – Я подхожу к нему и сажусь рядом.

– Вообще не стоило тебя звать, но раз уж так получилось, нужно было отправить тебя обратно, – ворчит он. – Даже если ты в любой момент можешь проснуться, нельзя было тобой рисковать. Мне же было ясно, с кем придется иметь дело. Демоны изворотливы и непредсказуемы, особенно в высоком чине.

– Во-первых, любой преступник бывает изворотлив и непредсказуем, демон он или человек. Во-вторых, своих не бросают, особенно если они начинают вести себя странно, – говорю я и, заметив, как Славкино лицо приобретает удивленное выражение, продолжаю: – В-третьих, давай договоримся, что ты будешь мне обо всем сообщать прямо. Раз уж ты мастер слова, так и говори словами через рот. Если ты меня зовешь и я прихожу, значит, мы команда и нам надо больше доверять друг другу.

– Договорились, – растерянно отвечает наблюдающий и поводит головой, указывая на заклепку. – Ты можешь ее забрать.

– Пусть остается в пространстве мифов. К тому же ты сказал, что ее возьмет человек божий, а я Андрюха, персонаж и культурный код, – подмигиваю я наблюдающему. – В этой личине так точно.

Тишину разрывает привычный городской шум: по мосту за нашими спинами текут вереницы транспорта. Значит, все в порядке, думаю я, слои города по-прежнему связаны, а нас с наблюдающим ждет еще не одна встреча.

От автора

Большеохтинский мост – автодорожный металлический разводной мост через Неву. Соединяет исторический центр Санкт-Петербурга с районом Малая Охта. Мост был заложен 27 июня (10 июля) 1909 года и получил название моста Императора Петра Великого, но употреблялись также названия «Большеохтенский» или «Большой