Адвокат Империи 14 - Ник Фабер

Я ему не препятствовал. Дал выговориться, на что ушло почти две с лишним минуты без единой паузы, пока Руслан изливал из себя всю накопившуюся боль и другие эмоции.

— Рус, послушай меня, — максимально спокойным и уверенным голосом заговорил я. — Он скрыл, что у него был приобретённый порок сердца. Он не сообщил об этом организаторам турнира. Он подделал справку от врача, чтобы выступать. Ты сам мне сказал. То, что с ним случилось, — это трагедия. Но ты в ней не виноват никаким боком. Ты не мог знать, что он болен!

Строго говоря, насколько я понял из слов Руслана, это потом он выяснил. Ревматическая болезнь сердца. Какой-то там эндокардит. Редко, но эта дрянь может появиться у детей ввиду инфекции. По словам Руслана, Артём получил эту дрянь после ангины в тринадцать лет, которую очень плохо лечили. В итоге болезнь начала постепенно прогрессировать. Уж не знаю, так это или нет, его слова я сейчас проверить не мог. Но нужно будет это сделать.

В остальном же знаю, что говорю логичные вещи. И ещё лучше понимаю, что большого толка от моих слов не будет. Руслан всё равно продолжит винить себя, сколько ему не талдычить.

Заодно я смог понять, каким образом не наткнулся на это, когда проверял бумаги по прошлому Руслана. Всё случилось до того, как Русу исполнилось восемнадцать. Причину смерти выяснили довольно быстро. Как и то, что при последующей проверке вскрылся факт подделки поданных Артёмом медицинских документов. Идиотское решение. А потому дело оказалось закрыто ещё на стадии доследственной проверки. Скорее всего, папка с этими документами хранилась где-то в архивах государственных органов, там, где никогда не ступала нога госслужащего, и носило пометку либо «невозбуждённое», либо «прекращено».

Плюс неудивительно, что случай этот не стал достоянием широкой общественности. Во-первых, прошло уже очень много времени. А во-вторых, мать Артёма попросила не предавать это огласке, на что организаторы турнира согласились. Если уж университет хотел всеми силами замять историю с Алисой, то не стоит удивляться, что здесь организаторы пришли к тем же выводам. Купирование возможного репутационного ущерба. Их можно понять.

Тем не менее, как я уже и говорил, пусть это и цинично, но у меня отлегло от сердца. Потому что за то время, что мы шли от магазина до переулка, я уже успел придумать себе два или три десятка возможных теорий с самыми негативными вариантами развития событий.

— Рус, поверь мне. Нашему делу это никак не помешает, — заверил я друга, но тот, похоже, не особо преисполнился уверенности от моих слов, так что пришлось добавить: — Послушай меня. Всё. Будет. Хорошо. Не переживай. Я тебя вытащу, так что…

Лежащий в кармане брюк телефон зазвонил, прервав меня на полуслове. Достав его, я прочитал имя звонившего и сбросил звонок. Он подождёт немного.

— Так что хватит распускать нюни, — продолжил, убрав телефон обратно в карман. — Сейчас мы вернёмся в магазин. Та милая девушка снова примерит на твою огромную перекачанную тушу этот прекрасный пиджак, и поедем домой…

— Ничего она у меня не перекачанная, — мрачно пробормотал он, но меня не обманешь. Слабые, но всё-таки хоть какие-то весёлые нотки в его голосе появились. — Нормально занимаюсь просто. Сам такой же был бы, если бы всё, как надо делал…

— Упаси господи. И давай мне только не рассказывай, — фыркнул я. — Если бы у тебя мускулы вконец мозги не заменили, то ты бы сейчас эту милашку кадрил, а не стоял тут, как грустный ослик…

— Какой ещё ослик? — не понял Руслан и с недоумением посмотрел на меня.

— Иа. Из Винни-Пуха…

— Какого ещё Винни-Пуха? — опять не понял он.

Оставалось только покачать головой и горестно вздохнуть. Как они вообще тут жили-то?

Вернувшись в магазин, мы перемерили заново костюм. Теперь тот сидел прекрасно. Хоть сейчас Руслана в женихи отдавай. Разве что трудно будет найти невесту для этого мрачного громилы, но, как говорится, это уже не моя проблема.

Да и возможность выговориться ему помогла, но не настолько, чтобы Руслан в тот же миг начал плясать от радости и снова стал тем же весёлым здоровяком, каким я его знал. Да и уверен, как только я отправлю Калинского и это дело на свалку, громила сразу станет бодрее.

А ещё в моей голове появилась мысль, что он трус. Нет, не в том смысле, что боится всего на свете. Не в негативном. А в том, что все мы в какой-то мере трусы. У всех есть потаенный страх, основанный на нашем прошлом. Нужно лишь дождаться триггеров, которые вытащат его наружу, чтобы окончательно пробудить тот животный ужас, который мы с таким старанием засовывали поглубже. Настолько глубоко, что порой и забывали про него вовсе, пока он не напоминал о себе скрежетом когтей и своим жутким, леденящим душу хриплым дыханием в затылок.

Буду ли я из-за этого уважать Руслана меньше, чем уважаю сейчас? Ну, как ответил бы сам Рус: с фига ли? Да он не побоялся один против пятерых выйти! Ещё и вытер засранцами асфальт.

Нет. Тем более что у меня и самого есть в душе собственные демоны.

В остальном же о том, что это не сможет как-то значительно повлиять на исход нашего дела, я практически не сомневался. Во-первых, было давно. Во-вторых, Руслан здесь невиновен, о чём довольно ясно можно прочитать из медицинских отчётов. Так что даже если Калинский решит разыграть эту схему в надежде на быструю победу, я его отфутболю с лёгкостью. Опротестовать подобное много ума не нужно.

В общем, двадцать минут спустя я вызвал Руслану такси и отправил его домой с пакетами. А сам остался, достал телефон и позвонил Пинкертонову.

— Привет, звонил?

— А то ты не знаешь, — фыркнул в трубку частный детектив. — Дело есть…

— Нарыл что-то? — тут же навострился я.

— Не то, что тебе хотелось бы, — вздохнул Пинкертнов. — В общем, приезжай, расскажу. Не хочу по телефону обсуждать это.

— Понял. Скоро буду…

На то, чтобы добраться до его офиса, мне потребовалось тридцать минут. Даже чуть меньше. Через двадцать семь я уже вылезал из машины напротив здания, где находилась его контора.

— Да ты же ни черта не нашёл! — возмутился я, сидя в кресле в его офисе и просматривая копии, снятые с полицейских отчётов. — Как, кстати, ты