Простые истины - Андрей Александрович Васильев

преступной группы, выдали «девятку». Не новую, уже хорошо так поездившую, но все же на ходу. Баженов, естественно, поворчал на тему того, что могли бы сейчас на джипе кататься, но после всесторонней проверки вновь поступившей транспортной единицы все же сообщил, что не совсем она говно.

А после пришла осень, которая Олега порадовала как тем, что наконец из города ушла выматывающая жара, так и тем, что находящийся в ведении отдела контингент стал чуть-чуть поспокойнее. Осень, она ведь для всех осень — что для людей, что для нелюди. Иные, например русалки или ауки, даже в спячку, точно медведи, до следующей весны впадают. И как результат у него даже появилось свободное время, которое он, естественно, расходовал с умом, а именно изучал дела минувших лет, выписывая некоторые любопытные факты из них в свой блокнот. Кстати, уже второй по счету, первый закончился еще месяц назад.

И все бы ничего, если бы не Ревина, которой приспичило съесть шоколадку, а вылезать под дождь, естественно, не хотелось.

Олег докурил сигарету, еще раз глянул на серое небо, с которого уже третий день то сильнее, то слабее, но при этом непрестанно сыпался дождь, и направился обратно в здание.

— Нет, погодите, а вот и он, — бодро сообщила в телефонную трубку, которая была поднесена к ее уху, Елена. — Да-да, сейчас передам.

Она ехидно улыбнулась и с невыразимой сладостностью, граничащей с издевкой, прощебетала:

— Олег Георгиевич, это вас!

Ровнин глянул на коллегу, отметил, что помимо ехидства в ее глазах читается еще и недовольство, после чего немного пожалел, что слишком долго ломался. Надо было сходить за шоколадкой, оно бы дешевле вышло. Ревина тогда бы умчалась наверх, а он не нарвался на дополнительную проблему.

Но что не сделано — то не сделано. Теперь придется терпеть не слишком добродушные подколы и отвечать на десятки не самых тактичных вопросов, причем затянется это надолго. Ревиной никто из коллег в качестве объекта для личных отношений не был нужен, но при этом она терпеть не могла, когда на любого из них заявляла права какая-то представительница прекрасного пола. Вернее, она не любила, когда при ней про такое рассказывали и тем более — когда приходилось как-то самой соприкасаться с подобными особами.

Например, как сейчас.

— Слушаю, — произнес Олег, поднеся трубку к уху. — Алло!

Глава 2

— Привет, Ровнин. Какая у тебя, однако, сотрудница бдительная, прямо как мама. Только что вопрос «А кто его спрашивает?» не задала.

По какой-то причине девушка, что находилась на том конце провода, Олега по имени называла не слишком часто, предпочитая именовать по фамилии. Сначала это его немного раздражало, а потом он как-то привык и даже начал находить подобное обращение немного экзотическим. Собственно, он и с тем, что сия целеустремленная и внешне строгая девушка неожиданно заняла место в его жизни, пусть и далеко не главное, тоже свыкся не сразу. Тем более ничего подобного у Олега вообще в планах не значилось, так как для сколько-то серьезных отношений с противоположным полом у него ни времени, ни денег в достаточном количестве не имелось. Нет, карта-пропуск в клуб Арвида никуда не делась, но этого явно было недостаточно.

Да и с жилищными условиями дела обстояли средненько. То есть не то чтобы прямо так себе, но и сильно комфортными их назвать было трудно. Олег по-прежнему обитал на съемной квартире Баженова, правда, теперь не на птичьих, а на законных правах. Славян, поняв, что Ровнин как сосед вполне удобен, предложил ему распилить арендную плату на двоих, на что юноша без особых раздумий согласился. Во-первых, он к этой квартире уже привык, во-вторых, так оно выходило значительно дешевле и, в-третьих, у Баженова, несмотря на тараканов, которые обитали в его черепной коробке, можно было много чему научиться.

Например, ножевому бою, в котором Славян, как оказалось, был очень умел. В начале лета довелось им брать одного упыря, который за две ночи аж пять москвичей умудрился крепко покусать, так Баженов его на куски своим ножом настрогал. В буквальном смысле. Олегу даже делать ничего не пришлось, он просто стоял и смотрел, как его напарник пластает накачанную по горлышко кровью, а потому более чем шуструю нежить. Упырь — он, разумеется, не вурдалак, ему далеко до выносливости, быстроты и смекалки, назовем их так, старших братьев. Но все же это очень серьезный и опасный противник, с которым следует считаться.

И тем не менее Славян минут за пять кровопивца разделал, точно мясник подвешенную на крюк тушу, разве только что голову ему не отрезал. Да то лишь потому, что не хотел еще сильнее холодной и вонючей упыриной кровью перепачкаться.

Как оказалось, на той заставе, где он два года «срочной» провел, прапор один служил, родом из терских казаков, тех, что с давних времен с сопредельными горцами резались и потому что шашкой, что ножом владели отменно, так он Баженова ножевому бою и обучил. Сам Славян, правда, говорил, что постиг только азы мастерства, ибо в полной мере тот прапор по ряду причин ему свое умение не передал. Во-первых, два года службы для изучения таких премудростей — срок мизерный, во-вторых, не родичи с тем прапором они, а потому особо секретные приемы ему показаны не были. Казаки к хорошим людям, конечно, всегда с дорогой душой относятся, но есть вещи, которые они поведают только своим же, тем, кто с ними одной крови и одного рода.

Впрочем, для Олега и те азы, что его новый сосед получил от лихого казака-прапора, являлись недостижимой высотой. Крайне впечатлившись, он конкретно присел на мозги своему Славяну, и тот, сдавшись, согласился с ним заниматься, когда время будет. И, к его чести, действительно принялся его учить разным хватам и уворотам, причем на совесть, без особой жалости и разных «если устанешь — скажи».

Правда и минусов в их совместном проживании хватало. Например, Баженов адски храпел, так, что стекла звенели в рамах. Еще пару-тройку раз в месяц, как правило в субботу, он напивался в хлам, а после начинал петь протяжные тоскливые песни о кукушке, которая за рекой считает, сколько ему жить осталось, и о том, что стоит сосна и река жемчужная течет. Вишенкой же на торте являлись нечастые просьбы нынче ночевать не приходить, а остаться в отделе, ибо есть на то особо выдающиеся причины третьего- четвертого размера.

В принципе, конечно, никто не мешал