Чэч: Сезон дождей - Артур Фатыхов

— С какой другой ватагой не отпустил бы, — зачастил-забормотал вечно угрюмый толстяк. — А эти… Чудные они. Каждого из них в другой ватаге представить можно, но на вторых ролях, принеси-подай, иди… хм. А эти вместе и равные, что старшие, что младшие. И богатые, у какой из ватаг ты такой фургон видел? А значит, удачливые. И кто из тех, кого ты знаешь, зимой в пустошь бы сорвался, как они говорят, за своим бугром. В общем, держись их, а там, глядишь, и твоя мечта осуществится. А теперь иди, нехорошо заставлять ждать тех, кто ночью в дождь в Ведьмину падь направляется…

Но оторваться от самых дорогих людей, заменивших когда-то ему родителей, Угез смог только минут через пять. Пять долгих минут, пролетевших, как одно мгновение. Подходя к фургону, погонщик подставил лицо под струи, падающие сверху, чтобы среди капель дождя затерялись скупые мужские слезинки.

События, происходившие в другом месте раньше по времени.

А вот насколько раньше, — неизвестно.

Темнота. Но невырвиглазная, в этой можно хоть что-то разглядеть даже обычными, неусиленными умениями, глазами. Темнота, надоевшая, хуже горькой редьки. Хотя от той же редьки я сейчас не отказался бы, а то кормят дерьмом каким-то и то не регулярно. И поговорить нормально не с кем.

Сколько я здесь? Непонятно. Кажется, что вечность. А сколько реально? Посмотреть не могу, — эти твари как-то заблокировали интерфейс. Я подозреваю, — с помощью ошейника, который мне напялили, видимо, сразу же, как сюда доставили. И теперь интерфейс не разворачивается. И умения применить не могу, никакие. И соседка моя ушастая теперь тоже сидит в одиночестве где-то у меня в голове. Но у неё хотя бы дерево есть, ветла. И звёзды, моргающие в высоте над деревом.

Звёзды, правда, и у меня есть. Реально стоит только закрыть глаза, успокоить дыхание, и я вижу звёзды, созвездия, галактики и туманности. Иногда мне кажется, что я вижу какое-то движение вдалеке. Иногда мерещится, что там, под звёздами, ощущаю чьё-то присутствие. Не знаю, что это на самом деле? Какое-то всё-таки чудом резвившееся умение или плод моего воображения? А ещё у меня есть…

Раздался еле слышный перестук чего-то твёрдого по камню. Ну, наконец-то. Что-то сегодня долго ждать пришлось. Я замер, стараясь даже дышать как можно тише и реже. Перестук приближался, то и дело замирая на какое-то время. Ну же, чего ты боишься? Ты же уже почувствовала, как вкусно пахнет.

Цоканье когтей медленно приближалось. А я продолжал сидеть с закрытыми глазами. Чтобы определить, когда цель выйдет на дистанцию атаки, мне теперь и ушей хватало. Ещё метр…

Бам! Наверху хлопнула тяжёлая дверь. Испуганная крыса метнулась назад, откуда пришла и скрылась в очке толчка. А сверху раздались тяжёлые шаги, для моего уха, привыкшего к почти мёртвой тишине, они грохотали словно каменный обвал в горах.

Опа! В этом грохоте не сразу разобрал, что пришедших двое. Металлический перезвон из-за подковок на сапогах, — это надзиратель, тюремщик. А вот шаркающие шаги — кто новый в гости зашёл. О, остановились возле первой ямы-камеры, в которой орк чалился. Послышался лязг отодвигаемой решётки, скрежетание опускаемой лестницы… К орку-то зачем? Обычно тюремщик только к профессору спускался, посмотреть, не помер ли старик?..

Нас здесь четверо. Орк, напротив него в зиндане сидит гном, следом за гномом моя каменная яма, а напротив меня — старик, профессор какого-то там университета. Он совсем плох. Тюремщик, здоровенный членорог… Ну, насчёт члена я, конечно, просто ругнулся, а вот рог, в половину моего предплечья, у него во лбу точно есть. И морда на носорожью похожа. Только вот откуда у носорога клыки? А у этого они такие, что если вдруг цапнет, то руку однозначно перекусит с первого раза.

Так вот, членорог сам в яму к профессору спускается, чтобы еду и какие-то лекарства дать. Но они не особо помогают. Хотя проф уверен, сними с него этот жугов ошейник, он бы пошёл на поправку. Только кто ж ему ошейник снимет. Так что старику недолго осталось.

Рык надзирателя. Требует, чтобы орк лез наверх. Нахрена? Хозяин таки вернулся? Хреново! Ой, как хреново…

Я тогда очнулся голый, лёжа распятым то ли на алтаре, то ли каком-то специальном каменном постаменте. Руки, ноги, живот и даже голова, оказались притянуты к камню широкими ремнями. Только и мог, что косить глазами. Благо всё рассмотреть можно было без труда, — громадная зала, в центре которой я лежал на каменном непонятно чём, ярко освещалась огромным количеством свечей. Они были везде: под потолком на люстрах, на подсвечниках разной величины и формы, стоящих вдоль стен, а то и просто посреди залы, просто горели в нишах стены. Мне показалось, что даже на полу свечи были, но в этом не уверен, как не скашивал глаза, — всего увидеть не смог.

А ещё в зале, кроме меня, находились два мелких существа, облачённые в балахоны с большими капюшонами, наброшенными на голову так, что те полностью скрывали их лица. Я этому даже не удивился. А чему удивляться-то, — мода на Валере такая, один мой знакомый некромант не даст соврать. Существа суетились чего-то, то и дело перебегая от одного стола к другому, на которых стояли непонятные, причудливой формы, колбы и реторты, что-то замеряли, переругиваясь между собой на непонятном мне шипящем языке.

Через какое-то время в залу вошёл кто-то важный. Я его не видел, только услышал шаги. А почему важный? Так, эти двое мелких сразу грохнулись на колени, и я точно слышал звон их лбов, ткнувшихся в камень. Этот кто-то рявкнул так, что у меня уши заложило. Существа запричитали, оправдываясь, не смея поднять голов.

Тут в залу вбежало ещё одно существо в балахоне, только капюшон у него был откинут, и я разглядел волосатую морду, похожую на лемура. Существо, бухнувшись на колени, зачирикало, и важный быстрым шагом покинул залу. А через какое-то время явился членорог. Лёгким ударом пудового кулака он отправил меня в забытьё. А очнулся я уже здесь, в зиндане. А как ещё этот каменный мешок назвать?

* * *

Друзья, не забываем комментировать главу J

Глава 3

Боль! Острая, пронзительная! Словно в череп вонзили сотни тонких раскалённых игл. Не в череп, в ухо! Левое!

— Сука!

Рука среагировала быстрее, чем глаза