Полное ведро неприятностей, или молочная ферма попаданки - Хелен Гуда

которой не было и следа прожитых лет. Пухлые губы, словно бутоны роз, манили своей свежестью. Большие, выразительные глаза, в которых плескался не страх и усталость, а искра жизни и любопытство. Мои волосы, обычно тусклые, безжизненные, истонченные невзгодами, теперь струились золотым водопадом, переливаясь на солнце, словно жидкое золото. Лицо, совсем недавно измученное заботами, искаженное гримасой отчаяния, сияло свежестью и молодостью, словно только что распустившийся цветок.

Дыхание перехватило, в груди сдавило от невыносимого волнения. Я медленно, словно во сне, провела рукой по щеке, боясь спугнуть это невероятное видение, опасаясь, что это всего лишь жестокая игра света и тени, мираж, созданный моим уставшим разумом. Но нет, прикосновение было реальным. Кожа упругая и гладкая, как летний персик. Я действительно помолодела! Лет на… боже, на сколько? Двадцать? Тридцать? Казалось, время повернулось вспять, вернув меня в то время, когда жизнь казалась бесконечной чередой возможностей, а не тяжким бременем.

— Да ладно! — выдохнула я, едва слышно, не веря своим глазам, словно боясь разрушить хрупкую магию момента. Неужели этот мерзкий, лживый Элдер хоть в чем-то сказал правду? Или это просто какое-то колдовское наваждение, иллюзия, призванная свести меня с ума окончательно?

Чувствуя, как к горлу подступает тошнота от смешанных чувств изумления, страха и зарождающейся надежды, я попыталась встать. Ноги, ослабевшие от усталости и, казалось, непривыкшие к этому новому, юному телу, подогнулись, и меня чуть было не свалило обратно в холодную воду ручья.

— Эй, полегче, детка, — пробормотала я себе под нос, чувствуя, как щеки обдает румянцем смущения. — Привыкай к новому шасси. Новая версия, так сказать.

Я сделала еще несколько осторожных, неуверенных шагов, стараясь удержать равновесие. И тут… я запнулась о предательский корень дерева, спрятанный под слоем опавшей листвы, и полетела кубарем вперед, словно неуклюжий птенец, выпавший из гнезда. Но, вопреки законам физики, вместо того, чтобы шлепнуться лицом в грязь, я пролетела несколько метров по воздуху, словно меня кто-то невидимый подтолкнул.

— Ой, елки! — воскликнула я, чувствуя, как сердце бешено колотится в груди от испуга и внезапно вспыхнувшего азарта. Мои руки! Я подняла их перед собой и с изумлением наблюдала, как кончики пальцев слегка подсвечиваются мерцающим голубоватым светом, словно маленькие светлячки. — Похоже, магия — это не просто красивые сказки из старых книг.

Заинтригованная и полная восторга, как ребенок, получивший новую игрушку, я попыталась повторить свой спонтанный трюк. Подпрыгнув и выбросив руки вперед, я ощутила прилив новой энергии. На этот раз получилось гораздо лучше. Я подпрыгнула выше, чем когда-либо прежде, и почувствовала, как легкий, прохладный ветерок обдувает мое лицо, словно ласковое прикосновение.

— Ну, здравствуй, новый мир, — прокричала я во весь голос, чувствуя прилив адреналина и безрассудной смелости. — И здравствуй, новое тело. Посмотрим, на что ты способно.

Однако, радость моя была короткой, как вспышка молнии. Следующая отчаянная попытка взлететь оказалась катастрофической. Подпрыгнув слишком самонадеянно, я потеряла равновесие, не рассчитав своих новых возможностей. Неуправляемый полет закончился плачевно — я рухнула прямо в колючие заросли дикой смородины.

— Ааааа! — заорала я, чувствуя, как колючие ветви впиваются в кожу, словно сотни крошечных иголок. — Черт бы побрал эту магию. Зачем мне это все⁈

Истерично дергаясь и отталкиваясь от себя колючие ветви, я наконец вырвалась из плена смородины. Выбравшись из кустов, я осознала масштаб произошедшего: блузка, и без того изрядно потрепанная, висела на мне лохмотьями, штаны покрыты запекшейся грязью и пятнами сока, а волосы торчали во все стороны, словно я только что пережила взрыв на макаронной фабрике, как кто-то метко подметил бы.

— Ну, да, — вздохнула я, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы досады. Глядя на свое жалкое отражение в небольшой луже, оставшейся после недавнего дождя, я не могла сдержать горькой усмешки. — Прямо-таки фея лесная. Только немножко… побитая, расцарапанная и, в общем, совершенно потрепанная жизнью.

С подавленным вздохом, полным горечи и разочарования, я поплелась дальше, продираясь сквозь лес. Эйфория от внезапной молодости понемногу улетучивалась, сменяясь осознанием реальности — я по-прежнему нищая наследница-попаданка, совершенно не представляющая, что делать дальше. Смутное воспоминание о ферме, о которой говорил Элдер, замаячило слабым лучом надежды в этом туннеле отчаяния. Возможно, там я найду приют, хотя бы временный.

Вскоре лес расступился, и перед моими глазами предстала унылая картина. Ферма… это громко сказано. Обветшалое здание, когда-то бывшее домом, зияло выбитыми окнами, словно пустыми глазницами. Полуразвалившийся сарай покосился набок, угрожая обрушиться в любой момент. Заросший сорняками двор производил гнетущее впечатление запустения и заброшенности. Надежда, которая так робко затеплилась во мне, вновь увяла, словно цветок, забытый без воды.

С тяжелым сердцем я переступила порог двора. Под ногами хрустела сухая трава, отдаваясь эхом тишины. Внезапно, эту тишину нарушило громкое мычание. Я вздрогнула и обернулась. Возле покосившегося сарая стояла корова. Обычная, вроде бы, корова. Большая, пятнистая, с печальными, добрыми глазами.

«Ну вот, еще и корову придется доить,» — пронеслось в голове, и я невольно поморщилась. У меня на ферме все было механизировано, так как этот процесс мне не доставлял никакого удовольствия.

Но тут корова заговорила.

— Здравствуй, прибывшая, — ее голос звучит пафосно и возвышенно, словно передо мной была не корова, а жрица древнего храма. — Вижу, Элдер все-таки отправил сюда кого-то, кроме воронья, — произнесла она низким, хриплым голосом.

Я замерла как вкопанная, не веря своим ушам. Это что, сон? Или я окончательно сошла с ума?

— П-простите, — пробормотала я, чувствуя, как снова начинает подступать паника. — Я… мне, наверное, послышалось.

Корова фыркнула и покачала головой.

— Да, послышалось, конечно. Особенно если ты привыкла к тишине мертвых душ. Ты лучше слушай меня внимательно, детка. Потому что ты влипла. И влипла по самое не хочу. Приехать сюда — это, конечно, храбро, но я чую, что ты нагребешь здесь полное ведро неприятностей. И даже не одним ведром дело кончится… Помяни мое слово.

Я ошарашенно смотрела на говорящую корову. В ее печальных глазах я увидела нечто большее, чем просто животную мудрость. Там была тревога, предостережение и… сочувствие.

— К-кто вы… что вы такое, в смысле, кто ты? — запинаясь спросила я. — И откуда ты знаешь, что я…

— Зови меня Буренкой, — перебила меня корова. — А знаю я, что ты — заблудшая душа, угодившая в паутину, из которой не так-то просто выбраться. И поверь, лучше бы тебе здесь не появляться вовсе. Но раз уж ты