Деньги не пахнут 7 - Константин Владимирович Ежов

***

На следующем эфире Акман стоял перед камерой спокойно, без тени смущения. Свет софитов отливал на его лице мягким золотом, голос звучал уверенно, отточенно, как у преподавателя, читающего лекцию.

– Сергей Платонов утверждает, что компания "Валиант" наживается на больных редкими заболеваниями. Это неправда. За исключением лекарства от болезни Вильсона, у нас нет препаратов подобного типа. Основная часть продукции – офтальмология и дерматология.

На другом конце экрана ведущий не отступал:

– Но ведь Платонов говорил, что прибыль от потребительских товаров используется для покупки редких лекарств? Цена на препарат от болезни Вильсона уже была резко поднята. Вы сами тогда оправдывали это заботой о доходности, разве нет?

Акман выдержал паузу. Глаза блеснули ледяным светом.

– Максимизация прибыли не равна эксплуатации. Тогда речь шла о "устойчивости". Если цена слишком низка, производство становится нерентабельным. А значит – исчезают жизненно важные препараты. Это не нажива, это забота о стабильности.

Голос звучал мягче, чем прежде. Раньше он говорил о деньгах как о единственном смысле. Теперь произносил слова "социальная ценность", "ответственность", будто пробуя их вкус на языке.

– Препараты для редких заболеваний редко приносят прибыль. Повышение цены стимулирует новые исследования, привлекает компании, даёт шанс открыть новые лекарства. Это вклад в будущее, в здоровье общества.

– Но что насчёт тех, кто не может позволить себе лечение? – не отставал интервьюер.

– Для этого создана программа Patient Assistance. Часть прибыли идёт на помощь тем, кто не застрахован или не способен оплатить терапию. Кроме того, страховщики тоже участвуют в компенсациях.

Аргументы звучали стройно, логично, будто шестерёнки часов, крутящиеся в идеальном ритме. В финале Акман сделал мягкий вдох и произнёс:

– Если бы "Валиант" действительно наживался на больных, меня бы здесь не было. Всю жизнь помогал социально незащищённым через фонд "Акман Фондейшн", отдал половину состояния на благотворительность. Для меня это не цифры, это убеждение.

Он выстроил щит из благотворительности, будто сияющий панцирь.

А в тени, где-то в другой комнате, перед экраном сидел Сергей Платонов. На лице его играла едва заметная, холодная улыбка.

На секунду экран мигнул, свет от телевизора скользнул по его пальцам.

– Ну что ж, – прошептал он, едва слышно, – пора подлить масла во второй раз…

Глава 2

После выступления Акмана сеть взорвалась, как перегретый котёл. Со всех сторон посыпались комментарии, спор, похожий на гул летнего шторма, заполнил интернет. Кто-то горячо поддерживал Акмана, другие язвили: "Касатка перегнул палку. Если это эксплуатация, тогда виноваты все фармкомпании подряд".

– Чтобы создавать новые лекарства, нужны деньги, – писали одни.

– Акман владеет десятью процентами акций "Валианта". Неужели стал бы инвестировать в откровенное зло? – вторили другие.

Но рядом, почти с тем же жаром, звучали и голоса насмешников:

– Всё свелось к "нам просто нужно больше прибыли", ха-ха.

– Программа поддержки пациентов? То есть помогают только бедным, а средний класс душат в упор?

– Тот, кто хвалится благотворительностью, обычно первый, кого стоит обходить стороной.

Поддержка Акмана держалась на его репутации – годами созданный образ инвестора с принципами, щедрого, решительного, умного. Однако имя Сергея Платонова, за которым тянулась слава разоблачителя "Эпикуры" и "Тераноса", само по себе притягивало к полемике массу внимания.

Никто не выигрывал. Баланс шатался, словно маятник, застывший между двух магнитов.

***

Телевизионные студии тут же почуяли запах крови – острый, металлический, будоражащий. Камеры засверкали, телесуфлёры ожили.

– Битва за "Ботокс" набирает обороты, до завершения тендера осталось всего две недели. Кто выйдет победителем? – вещали ведущие.

– Исход зависит от акционеров. Если сравнивать стороны, Акман давит на разум и выгоду, а Сергей Платонов – на совесть и чувства. Но обычно акционеры голосуют кошельком, а не сердцем.

– То есть у Акмана преимущество?

– Не всё так просто. Есть фактор бойкота, который продвигает Платонов. Если тот вырастет, стоимость бренда "Валианта" рухнет, и акционеры не смогут этого игнорировать."

– Получается, и у Платонова есть шанс?

– Зависит от масштаба. Сейчас активны в основном пользователи "Ботокса" и узкий круг сторонников "этичного потребления". Они шумные, но не многочисленные – меньше десяти процентов населения. Этого мало, чтобы напугать инвесторов.

Если перевести всё на язык цифр, картина выходила проста: Расширится бойкот – победа за Платоновым. Останется всё как есть – триумф достанется Акману.

***

В кабинете совета директоров "Аллергана" воздух был густой, с привкусом кофе и усталости. Стеклянные стены отражали напряжённые лица, а за окном дымились вечерние улицы.

– Присутствие Шона усилило поддержку, – произнёс кто-то, задумчиво крутя ручку, – но исход всё ещё туманен. Нужно искать запасные ходы. С учётом провала сделки с "Саликсоном" нельзя полагаться только на мнение публики.

"Саликсон" когда-то должен был стать козырем – блестящей покупкой, что подняла бы цену самой "Аллерган" и тем самым сделала бы захват "Валиантом" неподъёмным. Но проверка вскрыла фальшивку: фиктивные продажи, накрученные отчёты, складские призраки вместо товара. Пришлось отступить, оставив за спиной запах бумажной гнили.

Они тратили время зря. Но всё это было частью замысла.

Настоящая драма требует напряжения. Без риска и ошибок победа – просто цифра на экране. Зрителю нужно дыхание перед бурей, дрожь ожидания, прежде чем всё обернётся на волосок от гибели.

***

– До окончания тендерного срока осталось две недели, – сказал финансовый директор, – даже если найдём нового кандидата на покупку, сделку не успеть закрыть. Единственный шанс – выиграть время. Юридический запрет, приостановка сделки… возможно, это единственный вариант.

Юридическая война – холодная, вязкая, тянущаяся, как капля масла на воде. Когда-то всё это уже происходило. То же противостояние,