Фантастика 2025-184 - Олег Александрович Волков

Старики рассказывают, что давным-давно, во времена чудной страны под названием СССР, Вельшино была заброшена. Впрочем, как и многие другие деревни в округе. Если верить отцу Кондрату, то сорок лет назад люди забыли бога и продались адским машинам. Что именно произошло, никто Юрию толком так и не смог объяснить, даже деревенский священник. Но именно тогда в Вельшино поселилась община последователей спасительной веры под названием «Истинные люди».

Те же старики очень любят вспоминать, как им пришлось заново отстроить деревню, отогнать тайгу и вновь распахать поля. Это был большой и тяжёлый труд. Неудивительно, что старики жутко гордятся своим прошлым. А вот о чём они крайне не любят вспоминать, так это о том, что совершить сей славный подвиг им помогли те самые адские машины. Тот же лес они валили с помощью так называемых бензиновых пил. Толстые и тяжёлые стволы к будущим избам им помогал свозить какой-то трактор, тоже на каком-то бензине. Этот же трактор помог первым поселенцам выкорчевать многочисленные пни и распахать поля. Это уже позже, спустя годы, когда закончился бензин, а община окончательно порвала все связи с Большим внешним миром, тот самый трактор заменили кони.

Как же не хочется возвращаться домой, но стоять у околицы ещё глупей. Юрий нагнулся и пролез под тонким бревном, что, вместо ворот, перегораживает выход в лес. По сторонам лучше не смотреть. Нечего там смотреть. Ещё неприятней ловить на себе то надменные, то жалостливые, то осуждающие взгляды односельчан. Последних больше всего. Вся деревня знает, зачем он то и дело убегает на берег реки Шушбай.

А вот и он, Юрий остановился. Ноги едва не подломились, а душа едва не рухнула на землю. Специально навстречу вышел, сейчас начнётся. Да и односельчане глаза и уши навострили.

— Ты опять убежал на берег Шушбай.

Отец не спрашивает, а лишь желает убедиться в собственной правоте. Юрий потупил глаза. Как же хочется провалиться сквозь землю, только не от стыда.

— Сколько раз тебе повторять: нельзя туда ходить! — голос отца загремел на всю улицу.

Подзатыльник больно ожёг затылок. Голова дёрнулась вперёд. Юрий плотнее сжал губы, но так ничего и не ответил. Да и какой смысл отвечать? Всё это было, было много, много раз. Даже хуже: Юрий точно знал, что получит от родителя на орехи, когда вернётся в деревню.

— Жениться пора, а ума нет. Когда ум будет? Я спрашиваю, — родитель грозно сдвинул брови. — Пошли домой.

Юрий послушно побрёл в сторону родной избы. Отец шагает рядом и продолжает что-то там грозно выговаривать. Только, как родитель сам любит повторять, в одно ухо у Юрия влетает, а в другое тут же вылетает.

Ещё один подзатыльник ожёг затылок. Юрий покосился на отца. Если строго, то на Фёдора Иннокентиевича Сварина. Шерстяная рубаха навыпуск перехвачена старым полинявшим от многочисленных стирок кушаком. В чёрной бороде отсвечивают первые седые волоски. На руке отца не хватает двух пальцев, мизинца и безымянного. Мать сказывала, что случайно топором отхватил много лет назад. Крови, говорят, много было. Когда отец крестится, то нехватка двух пальцев особенно бросается в глаза.

— Хоть бы охапку хвороста принёс, ягод гроздь или грибов пару. Так вообще же ничего, — отец монотонно продолжает честить Юрия. — Столько времени коту под хвост. Сегодня суббота, а дел — конь не валялся. Жениться пора, а ума нет. Когда ум будет?

Тяжёлая рука отца опять отвесила горячий и гулкий подзатыльник. Про себя Юрий улыбнулся, это даже хорошо, пусть ругается. И смех и грех, он столько раз убегал из деревни на берег реки Шушбай, что отцу просто надоело его наказывать. В позапрошлом году грозный родитель показательно высек его розгами. Как говорится, постарался от души. И-и-и… Юрий неделю с лежанки встать не мог. И целую неделю отцу самому пришлось таскать дрова, чистить хлев, выносить помои и прочие дела, что обычно делает Юрий. Зато с тех пор отец за розги и прочие истязания больше не хватается, предпочитает на людях бранить Юрия и отвешивать подзатыльники.

— Отец Кондрат и так постоянно выговаривает мне за твою страсть бегать на Шушбай и смотреть на бесовскую жизнь на другом берегу. Нечего туда ходить! Нечего там смотреть! Жениться пора, а ума нет. Когда ум будет?

Громко и больно, особенно затылку. Только все эти выволочки отцу самому до смерти надоели. Но иначе нельзя. Вся деревня должна видеть и слышать, как он воспитывает сына, как заботится о его бессмертной душе, ну и далее, о чём так любит верещать отец Кондрат. И всё равно, Юрий искоса глянул на отца, они оба прекрасно знают, что он опять убежит на берег Шушбай. Нет, кривая улыбку тронула губы, в следующую субботу нужно будет обязательно убежать.

Отец давно закончил бы свою отповедь, только, как на грех, живут они на другом конце деревни. Вот и приходится шагать рядом с родителем и терпеть его подзатыльники. Юрий украдкой посмотрел по сторонам. Вон, даже односельчане потеряли к нему интерес. Подобные отповеди и подзатыльники они уже видели много-много раз. Вельшино деревня маленькая. Изб меньше пяти десятков, а жителей — меньше трёх сотен. Точно знает только отец Кондрат, да староста Немеев. Только они грамотные, только они умеют читать, писать и считать. Хотя, ещё старики, что сорок лет назад в Вельшино поселились, тоже грамотные. А те, кто родились уже здесь, в том числе и сам Юрий, уже нет.

На площади Юрий, вслед за отцом, трижды перекрестился. Церковь — единственная во всей деревне сложена не из бревён, а из красных обожжённых кирпичей. Широкое крыльцо в три ступеньки, тяжёлая дверь наглухо закрыта. Серую деревянную маковку венчает крест с облезлой позолотой.

Старики говорят, что, в своё время, церковь построили самой первой. Специально со всей округи кирпичи собирали. Наверно, по этой самой причине она маленькая совсем. Внутри едва два десятка человек поместится. Юрию вместе с родителями, как и многим другим односельчанам, во время службы приходится стоять прямо на площади. Ладно, если погода хорошая. А если дождь или снег? Хуже всего мокрый снег. Но не прийти на службу нельзя. Отец Кондрат и староста Немеев внимательно следят и пересчитывают всех присутствующих. Обычно с широкого крыльца, под прикрытием козырька, отец Кондрат читает проповеди. Или, как про себя говорит Юрий, пугает адом.

В деревне давно ходят разговоры, дескать, надо бы построить новую церковь. Пусть