Небесный механик - Петр Крамер

Аскольд сидел в глубоком кресле, вытянув ноги. В одной руке у него был бокал с коньяком, другой он прижимал к скуле завернутый в полотенце лед. Лишних мыслей не было; прикрыв глаза, он вел диалог с самим собой, выстраивая цепочку событий, случившихся в доме покойного Бремена.

– Не спишь? – В комнату заглянул Горский, хозяин конспиративной квартиры, куда заявился Аскольд глубокой ночью.

– Нет.

– Ты так уже четверть часа сидишь.

– Думаю. Принеси еще лед, а то этот растаял.

Аскольд поморщился, отняв руку от лица, и протянул полотенце Горскому.

Еще при первом их знакомстве куратор велел забыть о субординации в приватных беседах. Чины и звания важны лишь в кабинетах или на плацу. В первое время Аскольд никак не мог перестроиться, обращался к Горскому на «вы» или по чину, но куратор легко вытравил эту привычку, рассказав одну поучительную историю о том, как двое агентов спалились на задании лишь потому, что ставили во главу угла устав. И вообще, он настоятельно рекомендовал прислушиваться к инструкциям, но не стараться их дотошно исполнять.

– Тебе точно врач не требуется? – уточнил Горский. – Вон как помяли…

– Ерунда. Не впервой. Я же лед попросил – если долго держать, утром отека не будет.

– Льда тоже не будет. Холодильный шкаф протек, старый он, а Департамент на такие вещи денег не выделяет, сам знаешь.

Аскольд разочарованно кивнул. В их работе деньги играют не последнюю роль. Ему еще предстоит отчитываться и отписываться за те, которые он вручил Бремену перед смертью, да так и не успел вернуть. Сам едва не погиб, еле ноги унес. И сейчас он главный подозреваемый в убийстве коллекционера.

– А поесть у тебя найдется? – Аскольд сел прямо.

– Поесть найдется. – Горский закинул на плечо полотенце и вытер заляпанные жиром руки о мокрый край. – На примусе приготовил, пока ты тут раны зализывал.

Аскольд вздохнул:

– Неси жрать, а то неизвестно, когда в следующий раз удастся.

Горский скрылся на кухне. Аскольд махнул залпом коньяк, хотя никогда так не делал, и вытянул из кармана за цепочку медальон, больше похожий на кустарно изготовленный жетон: круглый, увесистый, с выгравированным на аверсе узором, напоминающим снежинку. Восемь заостренных лучей, и между ними нанесены черточки, различные геометрические фигурки – треугольники, кружочки… В принципе, красиво смотрится, эстетично. И определенно смахивает на символы.

Что бы это значило? Пиктограмма какая-то. Раньше Аскольд не видел подобных рисунков. Странный медальон. Оборотная сторона гладкая, только в центре высверлено углубление. Интересно, для чего?

Услышав шаги, он сунул медальон в карман брюк.

– Вот, – сказал Горский, вернувшись в комнату. Ногой пододвинул банкетку ближе к креслу, поставил на нее тарелку и передал нож с вилкой. – Бифштекс.

Сбитыми до крови пальцами Аскольд взял приборы и принялся за еду.

– Ну и видок, – протянул Горский. – Тебе переодеться надо. Сейчас поищу что-нибудь в гардеробе.

Он снова удалился. Заскрипели дверцы шкафа в прихожей, донеслись слабое бормотание и шорох.

Аскольд мысленно поблагодарил куратора за то, что не спешит с вопросами. Горский был на девять лет старше его, но работал на нелегальном положении еще дольше, пятнадцатый год пошел. Немалый опыт.

Запихнув последний кусок бифштекса в рот, Аскольд поднялся из кресла. Горский как раз вновь возник в комнате и кинул ему чистую рубашку:

– Переодевайся и рассказывай.

– Ага. Коньяка еще нальешь?

– Только немного. – Горский достал из секретера бутылку и второй бокал.

Морщась от боли в ребрах – только бы не трещина, – Аскольд стащил жилетку, затем рубашку с порванным рукавом и принялся надевать чистую.

Горский, усевшись на стул напротив и разглядывая синяки и ссадины на теле агента, недовольно качнул головой, но промолчал. Наполнил бокалы, один протянул Аскольду.

– Угу, – сказал тот, – подготовленные были парни, грамотно работали. Я когда у мертвого Бремена торчащий в шее нож заметил, понял: убийство – их профессия.

– Никогда не начинай с середины. Давай лучше с живого Бремена.

Аскольд поднял бокал, прошептал: «Прими, Господи, его душу…» – и вылил коньяк в рот. Посидел некоторое время молча. Горский, сделав маленький глоток, терпеливо ждал.

– Бремен просил защитить его от неизвестного покупателя бумаг Ларне, – начал наконец Аскольд. – Мы поднялись в кабинет примерно за час до полуночи. До завершения приема оставалось уже немного, десять-пятнадцать минут, по моим прикидкам. Я начал расспрашивать о приметах человека, предложившего сделку. Бремен сказал, что видел его впервые. Обычный человек, лысоватый, под сорок, вот на тебя похож. Одет был в поношенное пальто и мятый костюм.

Горский невольно усмехнулся.

– Да, под это описание можно пятую часть мужского населения Берна подвести, – кивнул Аскольд. – Ясно, что к Рудольфу приходил посредник, который заказчика в глаза не видел. Рудольф отказался сотрудничать, тогда ему озвучили угрозы. Он, видимо, думал весь прием, как поступить. Ему выдвинули ультиматум, посредник обещал явиться за ответом в десять утра. В общем, под конец приема Бремен решился-таки на сделку с нами и повел меня в кабинет. Кстати, он почему-то был уверен, что смерть Ларне – вовсе не несчастный случай.