Река Джима - Майкл Фрэнсис Флинн

«Иди спать, Ребенок».

— Думаю, — сказал Донован, — она направилась в космический порт искать чартерный рейс.

«Логично, — отметил Ищейка, — двинуться вначале на Верховную Тару. Свора должна знать, откуда поступил последний доклад. И еще они могут знать, почему она ушла. „Почему“ может стать первой подсказкой на пути к тому, чтобы понять, „куда“».

«Виллги ничего не говорил».

«А стал бы, если б знал? Он собирал информацию, а не разбрасывался ею».

Фудир опустил стакан.

— Большой дхик, сахбы, но без толку. Можете припомнить кого-то другого, кому мы могли бы доверить ее поиск?

— Никого не могу вспомнить, — признался Донован, — не говоря уже о «другом». С чем бы ни столкнулась бан Бриджит, подобные нам вряд ли смогут спасти ее от этого.

«Тогда какой шанс у ее дочери? Ты отправишь арфистку одну разбираться с агентами Конфедерации?»

— Шансов у двух снежных комьев в аду не больше, чем у одного.

— Ты не сможешь прятаться от КЦМ вечно, — напомнил Фудир.

— Я не прячусь. Я на виду. Иегова — первое место, где Они станут искать.

«Прошло много времени. Никто не придет. Может, они забыли».

Донован промолчал. Названные многое забывали, но он знал наверняка, что о нем помнят. Они не просто так порезали его разум. Фудир кивнул. Много лет назад он и сам полагал, будто его оставили в покое. Но Названные призвали его. К нему прибыл агент, стройная, гибкая женщина, назвавшаяся Равн Олафсдоттр. Она явилась, чтобы пробудить Донована, если первый агент потерпит неудачу. Человек со шрамами вспомнил былые деньки, проведенные с Грейстроком, Маленьким Хью… и бан Бриджит. То были… «интересные времена».

«Интереснее, чем пить днями напролет, а вечерами проворачивать аферы в Закутке».

Где-то в его разуме раздался смех, похожий на рокот шторма.

Он встречал Олафсдоттр всего единожды, когда их обоих поработил Танцор Января и единственным выходом было пробудить незадетую личность Донована. «Тво-ой про-ошлый до-олх стал нынешним», — сказала она с ухающим алабастрианским акцентом. И Донован появился и перехватил управление у Фудира, который после этого долго пребывал во мраке.

— Как грубо! — сказал Донован. — Вспомни, сколько времени в изгнании провел я. А ведь это я первый, изначальный. Вы, остальные, — лишь опилки моего разума.

— Это ты так говоришь, — ответил Фудир.

Но возражение показалось слабым даже ему самому.

«Виски кончилось, — заметил Силач. — Что будем делать — закажем еще или?..»

— Мы отправимся с ней только до Верховной Тары, — сказал Фудир. — Чем мы рискуем?

Посторонним казалось, что пару минут человек со шрамами просто сидел неподвижно и что-то бормотал. Те, кто его знал, не обращали на него внимания, и это успокаивало тех, кто его не знал. Наконец он отодвинул стакан и поднялся из-за стола.

Славобог взглянул в его сторону, и его брови удивленно поползли вверх.

— Днем?

Человек со шрамами двинулся сквозь толпу. У него была особенная походка, позволявшая скользить в толчее почти без задержек и со скромным преимуществом. Достигнув бара, он с силой опустил на стойку чью-то банкноту в десять шекелей.

— Мне нужны твои молитвы, дружище Славобог. Я возношусь к язычникам.

— Я помолюсь за них. Непросто найти порядочного язычника.

Фудир улыбнулся и по-террански поклонился, сложив ладони перед грудью.

— Нанди, сахб. Я теперь гилди. Ты продавать мало-мало виски, когда я уходить.

— Ты всегда уходишь, — сказал бармен, — но всегда возвращаешься.

Он коснулся виска кончиками пальцев, ладонью наружу.

— Сах!

Когда Фудир достиг двери, Славобог взял банкноту в десять шекелей, спрятал ее в карман рубашки и мягко произнес:

— И может, помолюсь за тебя тоже.

Но Фудир притворился, будто не услышал.

Снаружи, прислонившись к стене и скрестив руки, ждала арфистка.

Поравнявшись с нею, Фудир проворчал:

— Не ухмыляйся.