На струне - Василий Головачев

– Что предлагаете, товарищи? – постучал пальцем по столу Кочергин.

Снова стало тихо.

– Надо лететь туда, – убеждённо сказал Стогов. – Оценить угрозу на месте.

– У вас конкретное предложение, Семён Сергеевич?

– Стогов и Верник переглянулись. Стогов кивнул.

– Группа КОСПАС готова к вылету в любой момент, – сказал полковник.

– Это прекрасно, однако даже если мы отправим её к поясу Койпера, – сказал Бойко, – прямо сейчас, группа доберётся до объекта не раньше чем через две недели. Наши машины, даже с генераторами Леонова, не летают быстрее тысячи километров в секунду.

– Маленькая поправочка – не летали, – сказал Сароян. – Мы только что испытали космолёт новой конструкции, оснащённый преобразователем Лоренца. Наши испытатели назвали его дыроколом.

– Как? – удивился директор Центра контроля.

– Дыроколом. Англичане называют его крякгеном – от английского crack – трещина, поскольку этот преобразователь делает дырки в вакууме или трещины.

– Я не знал, что уже готов работающий концепт.

– Не просто концепт – полноценный корабль, способный развивать почти световую скорость.

– Я не знал, – повторил Бойко с удивлением.

– Простите ради бога, Виталий Васильевич, – улыбнулся Кочергин. – Мы не афишировали работу над проектом «Енисей». Кстати, корабль тоже назвали «Енисеем». Об испытаниях знали только разработчики и испытатели.

– Понятно, поздравляю. Кто испытывал корабль?

– Экипаж полковника ВКС Аурики Ветровой, – сказал Стогов. – Первоклассные специалисты, прекрасно справившиеся с заданием.

– Параллельно с нами над созданием корабля с крякгеном работали и американцы, – добавил Сароян.

– Не только американцы, – сказал Кочергин. – И китайцы, и европейцы в ЕКА, и индийцы. Насколько нам известно, все они тоже близки к решению проблемы.

– Кроме европейцев, – уточнил Бояринов. – Они слишком поздно поняли возможности crack-эффекта.

– Но и у наших партнёров, и у нас всего месяц, что мы успеем сделать?

Присутствующие замолчали, переглядываясь.

– Сначала надо добраться до пояса Койпера, – хмуро сказал Сароян. – Убедиться, что мы не ошиблись и к нам действительно летит Бич Божий. А заодно натравить на нейтрализацию угрозы все наши учёные умы и найти способ избежать апокалипсиса.

Кочергин некоторое время рассматривал в глубине экрана тоненькую соломинку с узловатыми утолщениями по всей длине: это было изображение суперструны, пролетевшей сквозь всю Солнечную систему пятьдесят три года назад. Переключил аккаунт и некоторое время разглядывал появившееся изображение: суперструна, получившая название Космическая Китайская Стена, пролетела мимо Солнца на расстоянии всего в три миллиона километров, и Солнце отреагировало на это гигантским протуберанцем.

Министр передернул плечами, поднял глаза на Стогова.

– Семён Сергеевич, сколько потребуется времени на подготовку экспедиции и полёт к объекту?

– Надо посчитать…

– Мне сегодня докладывать президенту о предпринятых мерах, нужны хотя бы прикидочные цифры.

Начальник Центра экстремального оперирования покосился на заместителя, несколько секунд изучал экран своего планшета.

– Подготовка не займёт много времени, день-два, не больше, да и полёт тоже. При минимальных нагрузках на генератор «Енисей» спокойно выдержит одну треть скорости света и долетит до Койпера за сутки.

Приглашённые оживились. На лице Бойко отразилось сомнение.

– Вы не заблуждаетесь насчёт световых скоростей, господа генералы? Нам действительно они доступны?

– Уже доступны, Виталий Васильевич, – проговорил Сароян. – Недалеко то время, когда мы начнём осваивать Солнечную систему по-серьёзному. Хотя даже владея космическими скоростями, сравнимыми со скоростью света, летать свободно по галактикам не сможем. Для этого нужны иные технологии.

– Я вас понял, товарищи, – сказал Кочергин. – Пока что по-серьёзному надо начинать работать с Бичом Божьим. И готовиться будем ко всему, в том числе – к глобальной панике, когда слухи о приближении Бича достигнут мировых соцсетей. Придётся думать и об эвакуации населения, и о защите космодромов и станций в космосе.

– Надо сообщить партнёрам, – сказал Каминский, – о наших планах послать экспедицию.

– Вот они обрадуются, – скептически покривил губы Сароян.

– Делясь радостью, главное – не огорчить, – пошутил Бояринов. – Думаю, нам не следует никого предупреждать. И хорошо бы точно знать о планах коллег в США и Китае. Что говорит разведка?

– Новые корабли американцев и китайцев тоже готовы к полёту, – сказал Кочергин. – Хотя и не проходили ходовые испытания, насколько нам известно.

– Они будут шифроваться до последнего, – сказал командующий ВКС уверенно. – А нам неплохо бы оказаться у Бича первыми. Насколько точны разведданные?

– Стопроцентно, – усмехнулся Кочергин. – Американский корабль называется «Ниагара».

Иллюстрация 3

Ветер в спину дул приличный, срывая с барашков волн пенные хлопья, и Денис не заметил, как его отнесло от берега на пару километров.

Впрочем, кайтером он был классным, занимаясь фойл-кайтбордингом^[8] давно, и водных просторов не боялся, тем более что над прибрежной морской зоной висели спутники и дроны, обеспечивающие контроль безопасности и охрану здоровья отдыхающих. В любой момент можно было вызвать по мобильной связи помощь и получить её в течение нескольких минут.

Ветер сменил направление, стал холоднее. Всё-таки декабрь в Крыму – это вам не август с температурой воздуха за тридцать пять, хотя из-за глобального потепления климат на всей планете изменился, льды Арктики почти полностью растаяли, потекли гигантские территории вечной мерзлоты, высвобождая миллионы кубометров метана, которые тоже начали способствовать увеличению температуры атмосферы и усиливать парниковый эффект. К концу двадцать первого века человечеству с трудом удалось приспособиться к новым климатическим условиям, нарушившим тысячелетиями сложившиеся циклы. И теперь купаться можно было летом не только в южных морях, но и в северных, а также в прилегающих к Антарктиде. Денис уже давно собирался с компанией таких же сорвиголов покататься на сёрфе в антарктическом море Лазарева.

Конечно, температура воды в Чёрном море в декабре не превышала восемнадцати градусов, однако Денис в свои двадцать семь лет холода не боялся, а в компании вообще мог схватиться с любыми стихиями, веря в свои силы и удачу.