Конечно, кровь - Андрей Евгеньевич Фролов

Теперь её шерсть встала дыбом по-настоящему, на всём теле, это стало заметно даже через нарочито-грубые блузку и юбку, стилизованные под накидку кочевников. Хозяйку особняка переполняли искреннее негодование и… ужас, которого я упорно добивался.

Впрочем, броню вистар не так-то просто пробить, и через считанную секунду Чинанда вернула спокойную стать. Взирала молча и презрительно, как будто бы сверху вниз, хотя и была ниже меня ростом.

— Что-то не так? — осведомился я, и для придания вопросу дополнительной наивности не нужно было стараться. — Клянусь, госпожа Чинанда-Кси, все мои уточнения будут сделаны исключительно по делу. Никаких пикантных подробностей или семейных секретов!

Она шумно сглотнула. Облизала губы, подрагивающими пальцами пригладила шерсть на макушке. А затем бросила с такой уверенной надменностью, что на мгновение я вновь усомнился в своём безумном плане:

— Я дарю вам ровно десять минут, Ланс. Этого хватит на завершение вашего позорного самоуничижения? И чтобы убраться без очередного скандала? Но по их истечению я верну охранников в гостиную. Желаете поговорить? Давайте. Но я до сих пор не понимаю, зачем было устраивать всё это…

И она плавно обвела присутствующих лапой, будто родственники разной степени вдруг превратились в предметы интерьера. Впрочем, никто из вистар и не подумал оскорбиться — от нетерпения зрителей воздух комнаты накалился до такой степени, что Нискирич смог бы разжечь о него свою «бодрячковую» тугокрутку.

— Свидетели очень важны, — спокойно ответил я.

Затем неспешно пронзил расступившееся кольцо чу-ха, с нагловатой небрежностью сунулся в хранилище бутылей, налил в бокал чудесной паймы (машинально отметил, что у этого бара я бы определённо задержался). Добавил:

— Причём свидетели вашего, госпожа Чинанда-Кси, уровня. Ни чета мне самому или подобным обитателям Бонжура…

Вернувшись к центру комнаты, я облокотился на кресло и покрутил маслянистый напиток на просвет. Глоток приятно обжёг горло, при этом мои глаза не отрывались от мелкой мимики на морде Чинанды.

— Кроме того, — соблазна вновь бросить взгляд в сторону Аширны было очень трудно избежать, но я справился, — сейчас здесь находятся чу-ха, уже испытавшие на себе мой талант!

Я указал бокалом на первого попавшего в поле зрения самца средних лет. Тот, конечно же, пискнул и подался назад; протестующе забормотал, но едва слышно. Рука с паймой поплыла по рядам, будто выискивая, и остановилась напротив разодетой в бежевое самки, совсем молоденькой. Та ахнула, чуть не вскочила с кресла, а остальные с хищным интересом уставились на «выбранных» родичей. Тогда я наугад ткнул в третью и четвёртую жертву, и публично потерять самообладание моим мишеням не позволила только густая кровь баловней судьбы.

п.3.; г.9; ч.2

Стая начала переглядываться, гадая, кто ещё в прошлом мог стать объектом чар таинственного терюнаши…

— Присутствующие здесь чу-ха смогут словом вистар подтвердить, — продолжал я, уверенно развивая инициативу, — что наша беседа пройдёт честно, без жульничества, подтасовок или принуждения. Они станут гарантами того, что ваши ответы будут даны без давления и принадлежат исключительно вашему разуму.

Чинанда-Кси брезгливо охнула. Морда её задрожала, чудом справляясь с недопустимостью оскала. Героиня представления вздёрнула подбородок и прикоснулась к гаппи:

— Хватит неслыханных глупостей, Ланс… Пожалуй, я не стану дарить вам обещанные десять минут, а средства, переведённые на…

— Мне будет достаточно минуты! — воскликнул я, заставив вздрогнуть всех без исключения. Подступил ближе, сунул бокал ближайшему самцу (безропотно подхватившему), прижал ладони к вискам и навис над Чинандой-Кси. — Я начинаю и прошу полнейшей тишины!

Впрочем, последняя просьба была излишней — гостиная тут же погрузилась в безмолвие. О, до чего же хвостатые выродки любили подобные игры…

Лапа Чинанды-Кси безвольно опустилась вдоль тела. Не отпуская взглядом притихшую, будто бы сморщившуюся вдову, я с откровенным драматизмом сказал ей в глаза:

— Шесть священных коров,

позабыли про кров,

и отправились в дальнюю даль…

Теперь я находился так близко к самке, что ощущал запах её дыхания. Видел, как побледнела кожа под рыжей шкурой, как увлажнились забегавшие глаза. Нет, она не отшатнулась, и даже снова приподняла «болтушку», чтобы дать сигнал тревоги, но новые строчки заставили её вздрогнуть.

— Миновав реку вплавь,

их осталось лишь пять,

и бедняжку мне вовсе не жаль.

Пасть Чинанды-Кси приоткрылась, дыхание стало хриплым и тяжёлым, будто она взбежала на третий этаж. Теперь хозяйка особняка даже не пыталась скрыть страх, буквально выплёскивающийся из её взгляда.

— Вы чувствуете, как тяжелеют веки, госпожа фер вис Фиитчи? — вкрадчиво спросил я и прищурился.

Она просипела неразборчивое, тонко всхлипнула. Зрители вокруг нас покорно и нерушимо молчали, будто я приказал им «низким писком». Кто-то медленно и болезненно осел на диван, кто-то прикрыл уши лапами.

— Пять священных коров,

заготовили дров,

чтоб на ужин похлёбку сварить…

Врать не стану, меня так и подмывало покоситься на Аширну. Но я силой воли заставлял себя не отводить глаз от ломавшейся Чинанды.

Паломницу мелко потряхивало. Она взмахнула лапой, пытаясь то ли ухватиться за амулет Двоепервой Стаи, то ли избавиться от наваждения…

Я не дал ей передышки:

— По рогам — топором!

И уже вчетвером,

больше не о чем тут говорить…

Теперь фер вис Фиитчи изо всех сил сдерживалась, чтобы позорно не запищать от ужаса. Мои глаза превратились в щёлки, я ещё ближе надвинулся на чу-ха, как если бы собирался поцеловать ту в пересохший нос:

— Сейчас ваша воля становится моей. Вы будете отвечать честно и правдиво.

Чинанда кивнула, пока ещё нерешительно, почти робко. Сейчас надменная госпожа выглядела откровенно жалко. Но я не поддался состраданию, наравне с окружающими меня крысами испытывая азарт, беспощадную страсть и желание причинять боль:

— В дождь решившись идти,

не меняя пути,

всем препонам и бурям назло…

Молчание вокруг нас стало таким плотным, что его можно было кромсать. Обычно беспокойные, не умеющие и пары минут пробыть неподвижными, чу-ха окаменели, словно «писк» был адресован сразу двум дюжинам вистар. Притихли даже слуги и охранники, шебуршание которых я слышал из-за дверей.

— Вверх по горной тропе,

насмехаясь судьбе!

И одну в небеса унесло.

Ещё сильнее понизив голос, как обычно делал перед применением фонетического фиксатора, я почти вплотную приблизил лицо к морде Чинанды-Кси и ласково предупредил:

— Не пытайся сопротивляться! Попробуешь, и твоя воля будет навсегда сломлена. Ты сойдёшь с ума. Ответишь мне лживо — твой мозг закипит.

Она снова кивнула. На этот раз сильнее, увереннее, а из левого глаза скатилась слезинка. Стараясь не переусердствовать с кровавым упоением палача, я чуть отстранился и задал резкий вопрос:

— Это ты отравила Нурсета?

Губы Чинанды-Кси дрогнули. Слёзы полились куда обильнее, оставляя кляксы на псевдоробе кочевника. Исказившись