Опричник 3 - Дмитрий Буров

Собери воды, что светятся лунным светом,

Пусть выйдет на берег тот, кто в тайне хранит мечты.

Акуанар! Приди, о владыка вод,

Покажи мне свою силу и мудрость,

Свети, как звезда над водной гладью,

Веди меня в мир, где сбываются мечты!'

Честное слово, чувствовал себя круглым дураком, нараспев протягивая слова, которыми поделилась Ягиня. Стражница заверила: магический призыв следует повторить трижды, прежде чем из омута, на берегу которого я стоял, на зов явиться водяной.

Я чуял в её словах подвох, но так и не смог уловить суть. Потому скрепя сердце пришлось делать так, как объяснила Ягиня.

И вот теперь я торчал под кривой берёзой, что росла напротив омута, в котором обитал владыка местных вод, и взывал, а точнее, завывал, призывая царствующую нечисть. А в ответ, как говорится, звенящая тишина. Хорошо хоть мёртвые с косами на мои песнопения не повылазили. В смысле утопленники.

«Свети, как звезда над водной гладью, веди меня в мир, где сбываются мечты!» — прокричал я в третий раз и чертыхнулся, понимая, что меня развели как ребёнка. Ну, погоди, Яга, вернусь в избу, задам жару. При мыслях о жаре и девчонке мысли мои поменяли направление и потекли совершенно по другому руслу.

— А ты хорош, — раздался тягучий красивый голос, от которого по всему позвоночнику вместо мурашек повыскакивали крупные пупырышки. Такие, как у жаб.

— Ты кто? — выдал я, с недоумением разглядывая девицу, которая внезапно появилась посреди омута.

Точнее, девица восседала на крупном пеньке, который больше походил на трон. Словно огромное дерево не дорубили до конца, и могучий ствол рухнул сам по себе, от последнего толчка. Из-за этого не вышло чистого среза, а получился торчащая щепка, которая выглядела как спинка царского сиденья.

Пень-трон разместился на пригорке, покрытом мхом и каплями крови. Присмотревшись, я сообразил, это не кровь, а ягоды брусники, рассыпанные по всему пригорку.

— Явно не конь в пальто, — флегматично заметила девица с густыми волосами изумрудного цвета, с венком из водяных лилий в волосах. Прикрытая, собственно, только своими косами.

«А ножки у неё ничего так, — отметил про себя. — Да и грудь вполне».

Над речкой разнёсся хрустальный звон, через секунду к нему присоединились и лягушки, и сверчки. Спустя полминуты до меня дошло: это не звон. Это девица на троне смеялась, а поддерживали её местные земноводные.

— Ты кто? — резко повторил я свой вопрос и позволил силе проявиться.

— Ох, ты, какой красавчик. И смельчак, — девица откинулась на спинку трона. — Правду сестрица говорила: для человека ты слишком хорош, а для нечисти чересчур наивен. Так бы и съела тебя, человечек.

Хотел было ответить: «Подавишься», — да вовремя язык прикусил, припомнив последние события в Кощеевом замке, потому промолчал, только широко улыбнулся. И получил ответную улыбку.

Бледные пухлые губы девицы чуть приоткрылись, и я обратил внимание на острые мелкие зубки, острый язычок прошёлся по ним, а потом и по губам. Длинный такой язычок. Радует, что не раздвоенный.

— Понятно, — хмыкнул я, начиная понимать, о чём умолчала Ягиня. — Тут, как в сказке, трижды повторять надобно? Ну что ж, я человек хоть и гордый, но понятливый. Ты кто, красна девица?

— Аха-ах, насмешил. Давненько я так не смеялась, — расхохоталась девица и поднялась с пенька. — Никто меня красной девицей не называл. Всё больше утопленницей кличут, или водной девой. Когда чего просят и дары приносят, так и вовсе водяной царицей зовут.

— А ты не она? — уточнил я.

— Я, скорее, дочь царя, по-вашему выходит, царевна.

— Морская? — снова полюбопытствовал я.

— Где ты здесь море видишь? — изумилась девица, отчего глаза её стали в два раза больше, а на веках проявились чешуйки, как у рыбки.

«Ну, Яга, ну, погоди у меня! Вернусь к избе, выпишу на орехи», — пронеслось в голове. Ясно теперь, почему Яна так загадочно улыбалась, когда провожала меня к водяному. Нет никакого водяного. А есть вот это… эта… водяная. Или водяница? Да к кикиморам всё, царевна так царевна.

— Как звать-величать тебя, царевна речная? — я склонил голову в вежливом поклоне.

— Ишь ты, ещё и вежлив, и почтителен, — дочка водяного склонила голову на плечо. — Батюшка кличет негодницей, а матушка называла Наядой.

— Это за что ж тебя так батюшка невзлюбил? — совершенно искренне удивился я.

— Так замуж не хочу.

— Совсем? — вырвалось у меня.

— Не то чтобы… — кокетливо стрельнув в мою сторону глазками, вздохнула русалка. — За тех, за кого предлагает, не хочу.

— Почему? Уверен, батюшка достойных подобрал, при деньгах и титуле.

— Так-то оно так, — снова вздохнула Наяда, отчего грудь едва не показалась в полную красу из-за водопада волос. — Да скучные они какие-то… А мне, добрый молодец, летать охота.

Я мысленно выругался: никак Ягиня проболталась про летучий корабль? Но я стражнице обещал, что только у неё одной будет крылатое чудо, и больше ни для кого другого я такой артефакт не сотворю. А потому молчу и слушаю, пытаясь предугадать, чего от меня речная в обмен на инструменты затребует. Хотя нет, что это я, вроде царевна та самая родственница, которая ступу создала. Значит, как построить летательную технику, знает.

— Чего охота? — всё-таки переспросил я.

— Летать!

Царевна поднялась с трона, потянулась всем своим гибким телом, да так, что выдающиеся достоинства крупным планом показались из-за длинных зелёных прядей. Усмехнулась, щёлкнула пальцами и тут же оказалась облачена в царские одежды, расшитые речным жемчугом. Оглядела себя, снова щёлкнула и сменила наряд на более простое платье, чем-то похожее на сарафаны, которые носят простолюдинки в Яви. Так бы и не отличить от обычной девушки, да только ткань выдавала, что передо мной не простая русалка, а как минимум из благородных.

— Летать, опричник, летать хочу! — воскликнула Наяда, раскинула руки и взмахнула широкими рукавами. На секунду я даже поверил, что девушка взлетит над водой, но чуда не случилось.

— Летают в основном птицы, — пожал я плечами. — Люди тоже не летают сами по себе. Разве что на летательных аппаратах. Про крылатых человеков лично я ничего не слыхал.

— Вот и я говорю: отчего навьи не летают, как птицы? Отчего драконам дано, ящерам непутёвым, а другим нет? Знаешь, опричник, иногда представляю,