Активная разведка - Сергей Юрьевич Сезин

15 апреля отряд «Рагиб-бея» переправился через Джейхун, а авиация разнесла бомбами пограничный пост афганцев.

                         Как мы шли в колесном громе —

                         небу было жарко!

                         Помнят Винница и Гомель,

                         Балта и Вапнярка![11]

Эти стихи в прошлом году прочел Егор, и сейчас они вспоминались, с заменой тех названий на Келиф, Ханабад, Мазари-Шариф. За неделю отряд прошел сотню верст до Мазари-Шарифа, сметая встречных и поперечных, как крошки со стола, и явился под стены города.

«Войска Амануллы возвращаются, сдавайтесь или падете!»

Мазари-Шариф сдаваться не хотел. Горные орудия ударили сначала по стенам, потом заработали пулеметы, сметая защитников с них. Прилетели несколько самолетов. сброшенные ими бомбы тоже добавили ужаса гарнизону. После того горные пушки прямой наводкой снесли ворота.

А дальше наступил ад штурма. Штурм обычно вводил удачно штурмующих в такой раж, что в человеке посыпался кровожадный зверь, не глядящий, кто там перед ним, – все умрут! Отчего и в Европе было принято, что крепость надо удерживать до штурма, пока атакующие не ворвались внутрь и всех там не истребили. Кратко это выразил Суворов: «Вольному воля, первый мой выстрел – неволя, штурм – смерть». То есть, чем раньше сдастся гарнизон, тем лучше будут условия сдачи – свободный выход со знаменами, вещами и семьями или поменьше. Затянул комендант со сдачей – возможен плен и долгое ожидание размена пленными. Еще затянул – залитые кровью улицы и никто не спасется. Отчего и коменданты крепостей короля-солнца получили право сдаваться, когда главный вал поврежден. Раньше сдался – трус. А после имеешь право.

На Востоке были свои нюансы, вроде приписываемой Тамерлану истории сдачи одной крепости. Он-де пообещал, что не прольет крови защитников, если они сдадутся. И правда не пролил. Сдавшихся засыпали землей во рву. Небо действительно не увидело пролития их крови. И менее известные примеры могут вспомнить.

Ну, коль Мазари-Шариф не сдается, начался штурм. Со всеми вытекающими последствиями и истекающей из тел кровью. От войска, как уже говорилось, требовалось сокрытие того, что они советские, но не получилось. В рукопашных схватках на городских улочках не вышло соблюсти политес, и бойцы в атаку шли с криком «Ура» и выражались, как было привычно. Егор (он же Эгри-бей), как представитель комсостава, у супруги выспросил и заучил несколько выражений на немецком и французском. Формально они ругательствами не были, но скажет их Егор со специфическим произношением и должным напором: «Старая собака», и получится ругательство. И пусть пуштуны думают, что это сказал им тот человек перед тем, как их зарубить. Возможно, за мостом Сират им подскажут, что означало ими услышанное.

После взятия города одежду понадобилось замочить и стирать – чужая кровь и каплями, и полосами. Пришлось зашедшему Рагиб-бею докладывать в исподнем: потери – трое убитых и шесть раненых, но все нетяжело, хотя среди присоединившихся хазарейцев потерь больше, но кто им ведет счет? Враги – кто убит, кто сбежал (это Егор вычитал в книжке), сам он не ранен, но вот в таком виде. Патронов половина запаса, а гранаты кончились почти полностью. Рагиб-бей, он же Виталий Маркович, только посмеялся. Самое главное – дело, а в галифе или без – «турки» на службе Аманулле могут позволить некоторые вольности, пока их из Анкары не видно.

Город взят, и наступила пауза. Дальше надо было ждать каких-то политических новостей: не то «Сын Водоноса» сдохнет от тоски, не то Аманулла возьмет Кабул, не то что-то еще случится. У Рагиб-бея задачи были до Мазари-Шарифа.

Пока же идет политическая пауза, нужно вести разведку, приспосабливать город к обороне, вывозить из него убитых, чтобы не случилось эпидемии, ну и порядок наводить тоже. С алкоголем в Мазари-Шарифе было не очень (мусульманский Восток, однако), некоторые вещества – пусть их восточные люди сами едят, поэтому «работа будет нашим отдыхом», как писал ныне покойный Сергей Есенин.

Тем временем, пока Рагиб-бей общался по радио с Ташкентом и запрашивал, что делать дальше и когда пополнят боеприпасы, побитые «водоносцы» собрали ополчение и под знаменем Пророка двинулись выгонять неверных из города. То, что это не местные, муллы и старейшины уже знали.

На третий день после взятия города спешно собранные племенные ополчения и регулярные войска из крепости Дейдани попытались взять Мазари-Шариф. Это был день пулеметов и артиллерии. Афганцы шли, словно надеялись, что попавшие в них пули скатятся с них, как дождь, по коже. Или на то, что смерть под Мазари-Шарифом их вознесет, смыв все грехи.

Потери атакующих оказались огромными, и к вечеру атаки прекратились. Но с патронами стало еще хуже. Потерпев поражение в прямом столкновении, афганцы собрали еще дополнительное ополчение и перешли к правильной осаде, блокировав подвоз к городу и перекрыв часть арыков, чтобы населению и «гостям» пить было нечего. Потянулись дни осады, лишь иногда разбавляемые мелкими стычками.

За Амударьей собрали отряд усиления из 400 человек с двумя батареями и отправили на помощь Рагиб-бею. Командовал им тоже «турок». И авиация доставила дополнительные пулеметы и боеприпасы. Потому отряд пока держался, хотя было тяжело. Хазарейцы, как типичные дети Востока, которые, когда все сразу получается, готовы небо штурмовать без лестниц, а в сложных условиях впадают в тоску, начали ныть. Хотя пока поражения не случилось. Есть лишь неопределенность. Перефразируя того же Суворова: «Неприятель силен, но нерегулярен». Подойдет подмога – и ободрятся хазарейцы, и эти вот племенные ополчения побегут домой быстрее собственной лошади.

Держаться пришлось до начала мая. Седьмого числа отряд помощи подошел к Мазари-Шарифу, и удар с двух сторон опрокинул афганское ополчение. Осада города закончилась.

Восьмого числа была взята крепость Дейдани, гарнизон бежал, оставив все, что мешало бегству, в том числе оружие и боеприпасы.

Впереди Балх, до которого не так далеко, но, как оказалось, к нему идут и противники – войска Ибрагим-бека и афганские войска под руководством афганского военного министра с другого направления. Ибрагимбековцы – это те, которые сейчас здесь, но завтра могут перейти Амударью и устроить кровавый поход на советской территории. Для свержения Советской власти они еще не доросли, но смертей и ужаса будет много. Оттого бойцам и надо рассказать, что те джигиты бека, что падут тут, до Термеза и дальше не дотянутся, оттого их смерть – это жизнь за Амударьей. Хорошо поработаешь тут – меньше их будет там.

Тела джигитов Ибрагим-бека усеяли ущелья, а те, кого не успели взять на прицел – бежали.

С некоторым запозданием явились афганцы. Вот их можно и