По праву сильного - Дмитрий Лифановский

Мурман стоял у стола, нависнув над раскиданными по нему бумагами и артефактами. Глаза холодные, без тени страха. Лишь усталость и… сожаление? Он потирал запястье, на котором бугрился бордовым шрам от старой раны.

— Рагнар, — спокойно произнес он, — не ждал тебя так быстро, — он грустно покачал головой, оправдываясь, — Я не хотел войны. Девочка была лишь аргументом, чтобы ты отошел. Ты же сломал все, что я строил полжизни.

— Где она? — спросил я, едва сдерживаясь, чтобы не убить его.

Старик словно не слышал мой вопрос:

— Мы стали организацией, понимаешь. Не сборищем голодранцев-авантюристов, а организацией. Пенсии ветеранам и инвалидам. Поддержка семей погибших. Подготовка новичков. Думаешь, это было легко⁈ — яростно взвизгнул он, обжигая меня злобным взглядом, — А знаешь, сколько сил и денег для этого понадобилось⁈ И тут появляешься ты. Все, кто ратовал за традиции, — слово «традиции» он выплюнул с презрением, — воспряли. Еще бы! Одиночка. Удачей, силой и доблестью заслуживший звание ярла Пограничья. Да кто бы ты был, без этих двух старых идиотов — Фроди и Радомиры⁈ Ничтожество! Ты и они ничтожество! — прошипел он.

— Где девочка⁈ — я надавил на него ментально. На лбу Мурмана выступили капельки пота, он вцепился пальцами в столешницу, не поддаваясь моему воздействию. Воля, конечно, у него стальная. Да и не смог бы другой встать во главе буйной вольницы, каковой являлась Гильдия.

— А нет ее, — глумливо ощерился старик, — Лапа продал её эребам! И сам сбежал с ними! — выкрикнул он, седая голова нервно задергалась. — Ночью… Утром я нашёл пустую комнату… Он кинул меня, Рагнар! Меня! Я хотел сделку, а теперь я пустой.

Он резко выхватил из-под столешницы магострел, но не успел даже направить его на меня. Я просто убил его. Маленькая молния и он оседает на пол с дымящейся дыркой в голове.

— Рагнар, — услышал я голос Нечаева, — тут Кнуд.

Я обернулся. Кнуд лежал на полу, на каком-то тряпье. Нога сломана, лицо в крови, на губах при дыхании пузырится кровавая пена. Полные боли и страха глаза впились в меня:

— Рагнар, я не хотел, — зашептал он, и закашлялся, поперхнувшись кровью.

— Кто тебя так?

— Лапа. Я не хотел, чтобы он увез девочку, — трактирщик застонал и потеря сознание. Я схватил его за руку, вскрывая его разум. Воспоминания хлынули потоком: какие-то малолетние бродяги, Лапа, связанная Сольвейг, маска, черно-синий балахон, Фроди, Корень, Рябой. Я не мог поверить. Это Кнуд сдал их культистам. Он продал друга из страха перед ним. Кнуд до одури боялся Старого Ворона, боялся посмотреть ему в глаза, боялся вины за похищение девочки, за предательство их идеалов. И потому предал еще раз.

— Это ты сдал Фроди, — неверяще прошептал я, глядя в мутные глаза, — и ловушку на Сольвейг придумал ты. А он же верил тебе до последнего.

Кнуд сжал зубы, лицо исказилось, слёзы смешались с кровью.

— Лапа заставил, — обреченно просипел он, — Сказал, что Старый Ворон найдёт нас, и убьет. Я не хотел его смерти, Рагнар. Не хотел… Но ты не знаешь кто такой Фроди… Он страшный человек… И ведьма… Жрица смерти… Черная…

Я видел его страх, его ненависть к себе, но так же видел лица тех, кого он предал. И сострадания не было. Вонзившийся в горло нож прервал это бессвязное бормотание. Кнуд дёрнулся, пальцы царапнули мою руку, и он затих. Пустота сдавила грудь. Сольвейг у эребов. Лапа сбежал. Я опоздал.

Мы выбрались из конторы. Стрежень с ватагой спустились с верхних этажей. Они зачистили здание без потерь. Да и некого там было зачищать. Все близкие покинули стариков, запятнавших финал некогда достойных жизней, похищением детей, работорговлей и предательством.

— Куда теперь? — спросил Стрежень, мрачно теребя рукоять ножа.

— На базу флота, — ответил я. — «Сокол» догонит их. Молчан, мне нужны порты назначения и названия судов, вышедших из Або сегодня ночью и утром.

— Это плохая идея, Рагнар. Ты можешь спровоцировать войну. Ни Ингвар, ни Олег на это не пойдут.

— Ты их уговоришь, — я посмотрел на Молчана, — а я помогу вам с культом Эрлика. Поверь, я смогу.

Нечаев покачал головой:

— До базы сами доберетесь?

— Да. Езжай к князю. Я надеюсь на тебя.

Он снова покачал головой и, молча развернувшись, побрел к морю. Туда, где на старом пирсе армейцы оборудовали себе командный пункт. Там его ждала машина.

База флота гудела: двигатели ревели, матросы таскали ящики. Олег уже ждал меня. Лицо напряжённое, взгляд затравленный.

— Рагнар, — в голосе слышались неуверенность и тревога. — Я с тобой. Но если мы не найдем Сольвейг — эребы, в лучшем случае поднимут вой. В худшем — это война. Отец меня порвёт.

— Отцу я сделал предложение, от которого он не сможет отказаться. Но ты же знаешь — они сейчас будут полдня совещаться, а время не ждет.

Олег сжал кулаки, посмотрел на «Сокол», потом на меня:

— Демоны с тобой! — он обреченно махнул рукой, — «Сокол» готов. В конце концов, ну перестану быть наследником. Может, оно и к лучшему. Не надо будет жениться на этой франкской фифе.

— Во всем есть свои плюсы, — улыбнулся я. Но на душе все равно скребли кошки. Удастся ли догнать и найти корабль, на котором увезли Сольвейг, жива ли она?

* * *

Сольвейг сидела неподвижно, её лицо хранило ледяное спокойствие, но внутри девочки полыхал пожар.

Здесь она находилась с того самого дня, как её выкрали из трущоб. Это не было похоже на то, через что ей пришлось пройти в банде у Кракена. Тут не было сырого подземелья и ржавой клетки. Её не били, не пытали, а держали в чистой комнате с довольно удобной кроватью, застеленной чистым, пахнущим свежестью бельём. В ее распоряжении были умывальник, душ и отхожее место за плотной занавеской.

Еду приносили трижды в день — тёплый хлеб, горячее, копчёную рыбу, фрукты. Питалась она лучше, чем кормились многие в Заброшенных землях, не говоря уж о трущобах. Но Сольвейг не обманывалась. Этот комфорт был не заботой, а расчётом. Она — ценный заложник — рычаг, с помощью которого главари Гильдии хотят манипулировать ярлом Пограничья.

— Не бойся, — сказал ей Мурман, когда ее притащили сюда.