Арбалетчик с Тверской – 4 - Вячеслав Юшкин

— Да ждите же, пока не вызовут!

Полковник не собирается выгонять своих, ибо, по его представлениям о процессе, если свидетели один раз лишились своего статуса из-за того, что сидели в зале, то «дважды не казнят». Снова повторяется всё то же, что было на заседании по делу первого истца, снова Слава после показаний свидетелей противника обращается к её чести с напоминанием, снова крики, вопли и истерика. И снова приговор, ради которого Слава и старался.

— Ты спросишь, почему её квалификационная коллегия не снимет? — прочитал Слава мою мысль, которая возникла после этой истории. — А у неё роман с одним из членов этой коллегии.

Первомайский суд

Однажды Слава Юшкин пришёл на заседание к судье Бобовой. Но оно получилось очень коротким. Совсем-совсем коротким, как эта главка. Судья Бобова рассмотрела дело славиного клиента и вынесла ошибочный приговор, сопроводив его весьма наукообразным комментарием. Слава, снова следуя первому правилу адвоката, чтобы избежать проволочек из-за отсылки кассации, решил попытаться переубедить судью прямо здесь же, «не отходя от кассы». В кустах случайно оказался рояль: «Вестник Верховного суда». Раскрыв его на странице, где излагалось решение Верховного суда, исправлявшее ошибку вроде той, какую допустила судья Бобова, Слава вежливо попросил её честь ознакомиться с прецедентом. Прочитав указанный абзац, судья Бобова густо покраснела и сказала Славе:

— Вы что же, хотите сказать, что я — дура?

Словосочетание «я — дура», она произнесла с таким вызывающим наслаждением, с каким зашедший в зоопарк садист скручивает трёхперстную фигуру и подносит её к носу тигра, зная, что узко поставленные стальные прутья клетки не дадут зверю просунуть голову, если он захочет рвануться вперёд и откусить наглую конфигурацию из пальцев.

— Нет, вслух я этого, конечно же, не хотел сказать, — начал было Слава, но его заглушил дичайший крик.

Так визжит садист, чью руку тигр превратил в кровавые лохмотья небрежным движением лапы. Судья Бобова требовала, чтобы Слава убирался, пока его не расстреляли. Почувствовав, что разъярённая женщина и вправду может его убить, Слава торопливо ушёл.

— Пришлось очень долго ждать заседания в краевом суде, — закончил Слава.

Октябрьский суд

Дело, которым занимался Слава в тот раз, представляло собой гнуснейшую вещь: раздел ребёнка после развода. Однажды я спросил у Саши Тютчева, ещё одного моего приятеля-юриста, кто более циничен: его коллеги юристы или врачи. Не задумываясь, Саша ответил:

— Конечно, мы. Весь цинизм врача это лишь защитная реакция психики на те страдания пациентов, с которыми он сталкивается. Но разве это может сравниться с тем, что наблюдает наш цех; например, когда люди, прожившие вместе несколько десятилетий, вырастившие детей, вдруг начинают грызться, драться, пытаются оклеветать и даже убить друг друга?

Итак, суд, как водится, оставил ребёнка матери, но отец требовал дать ему право приглашать сына в гости на выходные. Слава изложил суду требования клиента к бывшей жене и аргументы, каковые были выслушаны судьёй, госпожой Мангуш, достаточно невнимательно. Госпожа Мангуш отклонила требования истца, снабдив их примерно такой же формулировкой, что и госпожа Бобова. Звучало это следующим образом:

— Поскольку отец ребёнка проживает с чужим человеком, новой женой, присутствие данного чужого человека при свиданиях ребёнка с отцом может травмировать психику ребёнка.

Слава вновь попытался решить проблему не отходя от кассы и извлёк из кустов любимый рояль, т.е., очередной номер «Вестника Верховного суда». Прочитав предложенные страницы, судья намёк поняла и гневно посмотрела на Славу. То, что читалось в её взоре, было гораздо более многословно, чем произнесённая вслух фраза:

— Тогда обжалуйте решение!!!

А во взоре этой дамы, которая по совместительству состояла в браке с одним из членов краевого арбитража, читалось: «Муж мой, один из членов краевого арбитража, мне не указывает, какие приговоры выносить, а ты, микроб, журналом в нос мне будешь тыкать?!! А ну, брысь!!!»

Желанный результат, полученный после кассации, разведённую мамашу не вразумил. Она нагло игнорировала его и издевалась над бывшим супругом. Тогда он, потеряв терпение, однажды пришёл к ней домой с более серьёзным настроем…

…Она стояла в дверях с ехидной ухмылкой и упирала руки в бока. В коридоре с такой же ухмылкой стояла её мать. Вежливо улыбнувшись бывшей тёще (хотя, можно ли говорить про тёщу — «бывшая»?), Cлавин клиент молча дёрнул на себя не ожидавшую этого женщину и прихлопнул дверь. Как клещами он взял первую жену пальцами за горло и сообщил:

— Или ты, тварь, дашь ребёнку видеться с отцом, или он станет сиротой по матери.

После чего направился домой. К субботе он подготовил для сына большую программу приёма, и сын, естественно, пришёл.

Западный суд

Судья от природы наделён такими же пороками, как и любой другой среднестатистический человек. А если этот порок — пристрастие к крепким напиткам, то в жизни может случиться трагикомедия, какой не появится в самой безумной фантазии.

Однажды судья Шашкин находясь в состоянии «глубокого алкогольного опьянения», каковое так часто констатируется у его подсудимых на момент совершения преступления, пытался добраться из пункта А в пункт Б через стоянку автомобилей при Сенном рынке. Потеряв на середине пути остаток сил, он открыл ближайший автомобиль (марка — «Запорожец»), свалился на заднее сиденье и заснул. Хозяин машины не запирал её, потому что угонять «Запаршивца» — дать повод для лечения в психиатрической больнице, обкрадывать днём на забитой стоянке — не стоит свеч; но вот предвидеть, что в автомобиль уляжется вздремнуть некто вдрызг пьяный, хозяин не сумел. Обнаружив такое, владелец «Запорожца» побежал искать милицию, нашёл патруль из двух сержантов и попросил помочь выбросить этого наглеца из машины.

Сержанты пришли на стоянку, растормошили Шашкина и откозыряли незнакомому лицу:

— Сержант Иванов, сержант Петров!

— А не пошли бы вы в баню! — дружелюбно поприветствовал их сонный и добрый Шашкин.

— Сначала вы, гражданин, предъявите нам документы, — ответили обидевшиеся менты.

— Уйдите, — сказав это, Шашкин отвернулся, упал на сиденье и вновь захрапел.

Потеряв терпение, сержанты подхватили Шашкина под руки, дотащили до воронка, заперли в клетку и повезли в вытрезвитель. По дороге Шашкин очнулся, осмотрелся и грозно заревел:

— А позвольте узнать, на каком основании нарушаются мои конституционые права⁈

Сержанты обернулись. Из-за решётки на них смотрел