Вероломный бог - Кэмерон Джонстон

– Именно. Вот зачем весь этот грандиозный обман. И вот почему я всегда приуменьшал свою силу. Магам я сказал, что могу ей воспользоваться только через прикосновение, но и это тоже была ложь – по понятным причинам. Маги не ненавидят меня, Чарра, они меня боятся. Не из-за того, кто я есть, а из-за того, кем могу стать.

Она стиснула мою руку:

– Не глупи, Бродяга. Ты таким никогда не станешь. Каким бы противным придурком ты сейчас ни был.

В ответ я неуверенно улыбнулся:

– Ну спасибо. Наверное.

– Если бы ты был склонен к такому, не провел бы полжизни без гроша, блюя в сточной канаве. Нет, ты жил бы как лорд, во дворце из мрамора, заливался бы прекрасным вином. Тогда ты не связался бы с проклятой потаскухой, чтобы выяснить, кто убил твоего старого друга.

– Чарра…

Она пренебрежительно отмахнулась:

– Я сама говорю так, Бродяга. Это слово меня не ранит. Ведь другие люди не забудут, кем я была, значит, и я не должна. Я говорила серьезно.

– Спасибо, – сказал я, глядя в серое небо.

Начал моросить мелкий дождь. Только не позволяй ей увидеть, что ты проливаешь слезы как крошка-младенец. Таким облегчением было слышать эти ее слова. Я всегда твердо знал, что никогда не помешаюсь на власти, как все от меня ожидали. Но искушение магии было настолько неуловимо, что временами я просыпался в холодном поту, боясь, что изменился, только еще не знаю об этом, что рок постепенно меня настигает. А замечу ли я? Эти мысли никогда меня не покидали. Мои первые физические изменения происходили так постепенно, что я только через год осознал свои вновь развившиеся чувства, намного превосходящие обычные.

Я ухмыльнулся:

– Ха, похоже, пока ты здесь, перемен я могу не бояться. Ты немедленно сказала бы мне, если бы я свернул не туда.

Она отвела взгляд:

– Да, сказала бы. – Она словно сжалась. Видимо, произошедшее с Лайлой наконец-то стало понятно. Чарра откашлялась и окинула меня взглядом, ледяным как зима и таким же безжизненным. – Просто для ясности. Если ты еще раз сделаешь это с моей дочерью, я тебя убью.

И она не шутила.

Я сглотнул:

– Понятно.

Она посмотрела мне прямо в глаза:

– Спасибо, что наконец рассказал, кто ты на самом деле. Понимаю, насколько это было неприятно.

– Раз уж мы обмениваемся секретами, – сказал я, – может быть, и ты расскажешь, кто ты на самом деле? Ты не проститутка и никогда ей не была. Ты всегда была слишком самоуверенна и всегда чересчур хорошо владела ножом. Мы всю жизнь обходили наши секреты, так давай теперь с этим покончим. Какое это уже имеет значение?

Она холодно улыбнулась и подняла глаза к небу.

– Похоже, мы оба носим маски. Когда мои родители умерли от серой оспы, думаю, мне было лет шесть.

Я поморщился, вспоминая ту болезнь, пронесшуюся по Крольчатнику, и сочащиеся гноем серые язвы, поглотившие моих тетушек, дядюшек, друзей и кузенов. То была не быстрая смерть.

– Банда торговцев алхимией забрала меня с улиц. Голодающих сирот после болезни было много, так что исчезновение пары человек никого и не волновало. Они учили меня убивать. Ребенок-убийца может проникнуть в такие места и удовлетворить такие запросы, с которыми не справиться взрослому. Я потеряла счет жизням, прикрывая действия банды. – Она снова на меня посмотрела, и в глазах было что-то от прежней, разгульной Чарры, как я теперь понимал – тень отчаяния.

– Они обращались со мной как с домашним животным. И мне тошно было смотреть, как люди живут своей жизнью, смеются и общаются с семьей и друзьями. А потом убивать их. Ты не представляешь, каково это для ребенка. – Она постучала по груди. – У меня вот здесь было пусто. Все, что я имела, – убийства и служение их так называемой грандиозной цели.

Я сглотнул:

– Мне так жаль.

Она пожала плечами:

– А я просто рада, что выбралась. Как-то ночью наш главарь Андерс вернулся из таверны, шатаясь, на плече он притащил девушку. Он напился так, что не смог ее трахнуть, и девчонка рассмеялась ему в лицо. Рассмеялась в лицо нашему великому лидеру! – Чарра глянула на меня, на мгновение поймала мой взгляд, а потом снова подняла глаза к небу. – Ты пойми, я представить не могла, что кто-то осмелится на такое. Андерс сломал ей шею, а труп выбросил в переулок. И не ради великой цели, это было просто убийство. И тогда я, молоденькая и глупая, неожиданно поняла, что и все остальное – просто убийства. Все, что было. Чуть с ума не сошла.

Чарра откашлялась:

– Он бы никогда не позволил своей вещи исчезнуть, и поэтому я подождала, пока все уснут. Я зарезала их и сбежала. Через несколько дней познакомилась с Линасом и с тобой, собиралась потом тоже замести следы. И очень рада, что не сделала этого.

– И я, – негромко произнес я.

Мы понятия не имели, что тогда нам легко могли перерезать глотки. Чарра не нуждалась в сочувствии и не просила прощения, она просто хотела, чтобы я знал, через что ей пришлось пройти. Ничего удивительного, что она положила всю жизнь на то, чтобы избавлять улицы от торговцев алхимией и помогать продажным женщинам выбираться из сточных канав.

Чарра вздохнула:

– Я тогда подумала, что назваться проституткой будет много лучше, чем признаться, что я режу глотки торговцам алхимией. Безусловно, профессия более честная.

Она прервалась, закашлявшись, и все кашляла, прикрыв рот рукой, и, как мне показалось, изо всех сил старалась, чтобы не вырвало.

– Яблоко, похоже, падает недалеко от яблони, – выговорила она сквозь сжатые зубы. – Она предала все, через что мне пришлось пройти, но тут есть и моя вина – я нанимала лучших мастеров боевых искусств, каких можно купить за деньги. Я была слепой дурой, не подумав, что кто-то из них мог искать такой редкий талант. – Ее взгляд, теперь исполненный ярости, снова встретился с моим. – Они соблазнили мою дочь прямо в моем собственном доме!

Чарра покрепче запахнулась в плащ.

– Да, печально. Лучше вернуться в тот разрушенный храм. Мы теряем время, а у меня его нет.

После этого у нее не было настроения для легкой беседы, и я знал, что она больше никогда не заговорит о своем прошлом.

Глава 18

– Прости, но это наша единственная зацепка, – сказала Чарра перед входом в Костницу, достала из потайного кармана плаща маленькую фляжку с виски и протянула мне. Я сделал большой глоток.

Она была