Сопротивление - Алексей Витальевич Осадчук

— Я знал твоега отца, — произнес Барсук, остановившись в шаге от Авара. — Он был сильным и храбрым воином, обладавшим невероятным чутьем. И я очень жалею, что он сейчас не рядом с нами. Похоже, его знаменитый дар передался и тебе. Ты должен больше доверять ему. Я ведь действительно своими глазами видел Излом и Изнанку. Причем неоднократно.

С каждым сказанным словом глаза Авара все больше расширялись.

— Но как это возможно⁈ — вырвалось у Трука. — Характерникам нет хода в изнанку!

— А кто сказал, что я — простой характерник? — ухмыляясь, спросил Барсук и воспользовался трюком, которому научил его Макс.

В следующее мгновение Базиль наблюдал ошарашенные лица своих братьев характерников, которые таращились на золотую магическую дымку, окутавшую его руки, которые затем начали стремительно трансформироваться в барсучьи когтистые лапы.

Окрестности Сапфировой Цитадели…

В ночном лагере Паломников царила привычная суета. Помимо нескольких костров в центре, по периметру торчали факелы. Они потрескивали масляным пламенем, отбрасывая странные рваные тени.

В этих тенях бойцы Паломников двигались, как хищники: молча, резкими, уверенными движениями. Почти никто не разговаривал — только блеск ножей, хруст суставов и влажный звук сдираемой с плоти шкуры.

От сырой земли поднимался пар. Он стелился между палатками, словно серый туман, цеплялся своими щупальцами за ноги бойцов, за полы плащей, за срезанные головы убитых зверолюдей. Все вокруг пахло кровью, шерстью, дымом и чем-то еще… старым, затхлым, будто сама богиня смерти присела посмотреть, как идет работа.

Солена ди Ланци, Исповедница, сидела на поваленном бревне у огня. Свет выхватывал ее лицо из полутьмы, делая его жестким, резким, будто высеченным из старой потрескавшейся от времени кости. На ее коленях лежал кожаный мешочек, а в руках она перебирала крупные крепкие клыки.

Каждый клык был вырван ею лично. Ее большие пальцы слегка касались гладкой поверхности, а губы шевелились, словно она читала молитву. На шее Исповедницы висело ожерелье, в которое были вставлены десятки таких же трофеев. Каждого из прежних хозяев этих зубов она исповедала лично.

Из года в год она совершала этот жуткий ритуал, ставший для нее чем-то вроде личного обещания Владыке быть его верной последовательницей. В такие моменты, она была спокойна. Почти умиротворена.

Каждый клык, который она перебирала, был не просто трофеем. Это было подтверждение ее правоты, ее пути, ее веры; доказательство того, что мир, когда-то предавший ее Владыку, все еще можно очистить кровью его врагов.

Для других это была жестокость. Для нее — порядок вещей. Способ держать себя в равновесии. Помнить свое предопределение. И помнить, зачем она живет.

Каждый раз, вырывая очередной клык, она как будто заново подтверждала свою клятву, которую дала перед кровавым алтарем Алого Храма. «Я — исповедь. Я — кара. Я — последняя, кого они увидят перед смертью».

Из темноты без единого шороха выползла вытянутая фигура. Тонкие руки, почти паучьи. Голые сухие ступни. Пепельно-землистая кожа.

Это был ее овражник. Когда-то очень давно Солена оставила ему жизнь в обмен на клятву служить ей.

Он подходил так, будто не наступал на землю, а скользил над ней.

— Ты сделал, что я приказала? — спросила Солена, не поднимая взгляда от своих трофеев.

— Да, госпожа, — прошептал он. Его голос был шершавым, как песок, попавший в горло. — Ни запаха, ни следов. Лес все скроет.

Она кивнула, продолжая перекатывать самый большой клык между пальцами.

Овражник замер. Его хрупкие плечи заметно дрожали. Он стоял, опустив голову, словно боялся взглянуть на нее прямо. Несколько раз он открывал рот, но звук не выходил.

— Ну, чего мнешься? — холодно бросила Солена.

— Госпожа… — он проглотил ком в горле. — Если будет позволено…

Она подняла на него взгляд. Тяжелый и заинтересованный. Когда ее раб вот так мямлил, значит, что-то очень сильно обеспокоило или испугало его.

— Говори. Пока я не потеряла терпение.

О, сколько раз за прошедшие годы Солена хотела прикончить этого уродца. Но каждый раз она брала себя в руки. Овражник был очень полезен. Особенно в лесу. А еще он был из первородных, которых их собственные собратья изгнали после войны. Враг моего врага — мой союзник… Временный…

Овражник повернул голову к телам вервольфов. Его ноздри затрепетали, будто он пытался уловить что-то еще, что витало в ночном воздухе.

— Эти… — он сглотнул. — Эти не такие, как обычно.

Солена фыркнула.

— Все они одинаковы. Шерсть, мясо, клыки. Скулят под пытками одинаково. Умирают одинаково.

— Нет… — овражник тряхнул головой. — Я чувствую. В них была сила… чужая. Она пришла извне… как свежий ветер на дне оврага. Это не их сила. Это… след их хозяина. Очень сильный след.

Она наклонила голову чуть вбок.

— Хочешь сказать, что у этого трусливого ублюдка больше силы, чем у меня? У того, кто убил моего брата в спину, побоявшись принять честный бой? — она усмехнулась. — Не разочаровывай меня, раб.

Овражник шагнул назад, но не убежал, как делал это всегда в такие мгновения. Он ведь прекрасно осознавал, что прислужница темного постоянно сдерживается, чтобы не прикончить его.

Он мог бы давно покинуть ее и ее отряд. Клятва, что он дал этой женщине, ничего не значит. Но он не спешил. Его держала сила, исходившая от этой воительницы, которую он пил потихоньку. По чуть-чуть. Аккуратно, чтобы этого никто не заметил. А еще он пил энергию ее жертв. Это был настоящий пир для него. Зачем же ему бросать этих прислужников темного, которые обеспечивают его маной?

Но сегодня, когда овражник попытался выпить одного из раненых вервольфов, то чуть было не случилось беды. Энергия этих оборотней была другой. Смертельно опасной для таких, как он. Была словно раскаленная лава проснувшегося вулкана.

Овражник помнил запах этой силы. Ауринги вернулись…

— Госпожа… — его голос стал еще тише. — Эти волки были молодые. Совсем. Их сила только начала просыпаться. Но даже так — они сильнее обычных вервольфов. Если бы они были старше… если бы их командир был не один такой…

Овражник замолчал. Его руки дрожали, как у испуганного зайца.

— То что? — тихо спросила Солена.

Он едва слышно выдохнул:

— Многие воины из вашего отряда погибли бы.

Солена поднялась. Ее тень сомкнулась вокруг овражника, как лапы огромного зверя.

— Ты… сомневаешься во мне? — ее голос был едва слышным. Смертельно спокойным.

Овражник тут