Фантастика 2025-101 - Михаил Иванович Казьмин

насолить хотите? — прямо спросил я. Понятно, что вопросом на вопрос отвечать неприлично, но уж с приставом-то мы той соли вместе съели немало, можно сказать, свои уже. — Хорошо так насолить, и при том чисто, вы там как бы и ни при чём останетесь.

— Неплохо бы, Алексей Филиппович, — отозвался пристав, мстительно потирая руки. — А что для того нужно?

— Вы же знаете, Борис Григорьевич, тайным Родимцев надобен из-за бумаг Смирнова, что он при себе держит, — напомнил я. Пристав кивнул. — Так вот, если я те бумаги раньше тайных прочитаю, есть у меня очень и очень обоснованное предположение, что государь, когда я ему о том поведаю, устроит его светлости князю Свирскому знатную выволочку. А уж что его светлость после того одному тайному исправнику скажет и сделает, это вы сами попытайтесь додумать.

Шаболдин мечтательно закатил глаза — похоже, попытался и что-то у него даже получилось. Я чуть было не начал переживать за Мякиша, но отложил это до более спокойных времён.

— Что, Борис Григорьевич, сможете так устроить, чтобы я с Родимцевым и его бумагами раньше увиделся, чем Михаил Дорофеевич? — поинтересовался я.

Пристав задумался. Крепко задумался, основательно. Я не торопил — уж кто мне тут может помочь, так только он. Лучше продумает — быстрее поможет.

— Сложно это, Алексей Филиппович, — наконец ответил пристав. Ответил с тяжёлым вздохом и хорошо слышным в голосе сомнением. — Очень сложно. Даже не скажу сразу, что и как тут можно сделать, да и можно ли…

— А что так? — с тревогой спросил я.

— Тайные на днях больше людей на розыск отрядили, — пояснил Шаболдин. — И что с того толку, что Михаил Дорофеевич у меня тут в управе не сидит, а лишь захаживает, если в каждую другую управу, что Родимцева ищет, они своих посадили⁈ Так тайные о находке Родимцева узнают чуть ли не раньше меня даже!

Да уж, вот засада, так засада… Умеют у князя Свирского работать, ох, умеют… Как грамотно поступили, чтоб их!.. И что теперь с этим делать?

— Впрочем… — осторожно вмешался Шаболдин в мои лихорадочные попытки придумать хоть какой-то выход из положения, — … кое-что можно и тут попытаться устроить.

— И что же? — я, как тот утопающий, готов был хвататься за любую соломинку.

— Как только появятся наводки на адреса, где с наибольшей вероятностью Родимцев укрываться может, я по ним сей же час Сергея Даниловича пошлю, — мысль показалась мне дельной, поскольку помощник губного пристава Курков зарекомендовал себя сыщиком способным и добросовестным. — Ну и людей потолковее дам ему в помощь. Он Родимцева возьмёт и ко мне доставит раньше, чем тайные о том проведать успеют.

— Не к вам, Борис Григорьевич, — поправил я пристава. — Ко мне. Ко мне домой. И с бумагами. Иначе у меня запустить тайным ежа в штаны не выйдет. А тайным или вам я его сам отдам, когда с бумагами разберусь.

— Ежа в штаны? — переспросил Шаболдин и засмеялся. — Хорошо сказали, Алексей Филиппович! И да, пожалуй, впрямь лучше будет Родимцева к вам отвезти. Что же, значит, так и поступим. Тогда тем более за ним Куркова посылать надо, уж он-то лишнего спрашивать не станет.

Это да, тут пристав снова прав. Курков со мною уже имел дело, [1] опять же, и у истоков всей этой подзатянувшейся истории стоял, явившись ко мне по вызову, когда Мартышка влез в мой кабинет. Так что если и будут у Куркова какие вопросы к Шаболдину, то и вправду не лишние, а строго по делу, и ответы у Бориса Григорьевича найдутся соответствующие. Делать в управе мне больше было нечего, и я вернулся домой.

Дома я по привычке предался размышлениям. Впрочем, если и был от них толк, то в том лишь, что они удерживали меня от превращения испытываемого мною лёгкого беспокойства в полноценную тревогу, а далее и в нервозное раздражение. А основания для беспокойства (пока ещё беспокойства!) у меня имелись более чем весомые.

Помощник губного пристава Курков малый, конечно, толковый и надёжный, и поручение Шаболдина выполнять будет со всем усердием и с присущей ему сообразительностью. Вот только успеет ли он обернуться с поимкой Родимцева и доставкой его с бумагами ко мне раньше, чем весть о том дойдёт до тайных? Оно же и так выйти может, и этак, а мне-то этак не надо, мне надо, чтобы только так!

Да и сам Родимцев, чтоб ему от души икнулось, тоже хорош! Сидит где-то со своей золотошвейкой, жизни радуется, а ко мне что-то не торопится… И ладно бы, дураком каким был, не понимал своей выгоды, но ведь нет же! Не закончил бы дурак школу с похвальным листом! Да, народная школа — это вам не гимназия, и похвальный лист оттуда с гимназическим равнять нельзя, но всё же это подтверждение наличия умственных способностей выше среднего для данного учебного заведения уровня. Да и сам Смирнов сыночка наверняка поднатаскал, а уж в вопросе со своими бумагами и точные распоряжения дал, как с оными поступить, а этот балбес отсиживается пёс знает где, видите ли!

Я сходил к охранникам на воротах и велел им человека, что назовётся Родимцевым, ежели таковой придёт, проводить ко мне сей же час и с особым доглядом, чтобы и сам он по пути ничего не отчебучил, и с ним никто и ничего сделать не смог. Успокоило это меня ненадолго, и я продолжал мысленно костерить смирновского сынка нехорошими словами, пока ещё, впрочем, предпоследними.

К вечеру зашёл Шаболдин и поделился новостями о ходе розыска. Родных Киреевой опросили почти всех, за исключением троих лишь, да и то не самых близких родственников, которых оставили на завтра, но никакой ясности это не принесло — она у них не объявлялась. Ну, или они говорили, что не объявлялась, что тоже представлялось и мне, и приставу вполне вероятным. Побочным результатом работы с роднёй подружки Родимцева стало появление перечня знакомых золотошвейки, в родстве с нею не состоящих, но вполне способных приютить её с дружком у себя. Да мне ж так никаких нервов не хватит, пока их ищут!

В какой-то мере моё состояние передалось и приставу, так что предложение красного вина он принял с искренней благодарностью. Подлечившись живительной влагой с виноградников моего тестя, мы с Борисом Григорьевичем уговорились относительно дальнейших наших действий, в