Эвис: Заговорщик - Василий Горъ

тоже. Но оказалось, что пирога там уже нет — его кто-то коварно похитил и уволок в обеденный зал! Покосившись на дверь, ведущую наружу и даже качнувшись в ее сторону, я вдруг понял, что пробовать пирог не побегу, ибо до ужаса соскучился по Майре. Поэтому подошел к ней, помешивавшей здоровой деревянной ложкой кукурузную кашу, и ласково растрепал волосы:

— У меня такое ощущение, что я тебя не видел целую вечность!

— У меня тоже… — грустно сказала она, прильнула ко мне и потерлась щекой о плечо.

— Бегал и тренировался с Алиенной, мылся один, завтракать буду в толпе… — «пожаловался» я. — Потом уйду в лес ставить силки и устраивать ловушки для незваных гостей…

— А меня утащит Тина и будет терзать до обеда… — в унисон мне поддакнула она. И неожиданно сорвалась: — Только зачем — никак не пойму: какими бы изысканными ни были мои манеры, смотреть будут не на них, а на лицо!

— У-у-у, девушка, а ведь тебя припекло намного больше, чем меня! — расстроившись, буркнул я, развернул Майру к себе, заглянул ей в глаза и ужаснулся, обнаружив в них жуткую неуверенность, очень сильную усталость и, почему-то безнадежность. — И это меня очень расстраивает…

Она опустила взгляд и виновато вздохнула. Пришлось придумывать аргументы, которые она могла услышать, и выбирать самые весомые:

— Во-первых, ты умудрилась забыть о том, что я считаю тебя Совершенством. Во-вторых, не видишь очевидного: я, глава Старшего рода, не совершаю необдуманных поступков. Значит, подняв тебя на вторую ступень в иерархии рода, прекрасно представлял все последствия этого решения. И, в-третьих, почему-то не понимаешь, что я тобой по-настоящему горжусь. Поэтому с огромным удовольствием представлю королю Зейну, покажу тебе Сад Роз королевы Сайнты и всю ту часть жизни благородной дамы, которую ты еще не видела.

— Нейл, ты чего⁈ — с болью в глазах воскликнула она. — Ну, какая из меня, в Бездну, спутница главы Старшего рода? Возьмешь с собой Найту или Вэйль. Решишь, что их показывать нельзя — ту же Тину или ее дочку…

— Ты бы променяла Генора, доживавшего последние годы своей жизни и израненного с ног до головы, на воина помоложе и поздоровей? — не на шутку обиделся я. — А меня, главу захиревшего рода без манора и вассалов — на какого-нибудь советника короля?

— Что за глупости? Ни за что! — возмущенно воскликнула она, потом сообразила, что я имел в виду, покраснела и уткнулась лицом мне в грудь: — Прости. Просто ты занят днями и ночами, а я хандрю…

— У меня нет никого ближе тебя. Да и вряд ли будет. Поэтому выброси из головы все эти глупости, разверни, наконец, плечи… и вспомни про кашу, а то она вот-вот подгорит!

Майра ойкнула, развернулась к кастрюле, а я склонился к ее ушку и добавил последний штрих:

— Я соскучился и пришел. Что мешает тебе делать то же самое?

— А если я вообще перестану выходить из твоей комнаты? — грустно улыбнулась она.

— Я расстроюсь! — честно «признался» я. — Но лишь потому, что придется мыться одному…

…На завтрак Майра явилась при полном параде — в темно-зеленом платье с золотыми вставками, с волосами, поднятыми и уложенными в затейливую прическу, и в подаренных мною украшениях. Выглядела она настолько великолепно, что Тина сделала ей комплимент, а обе хейзеррки одобряюще улыбнулись.

Села по правую руку от меня, как и подобает второму человеку в роду, в шутливой форме назначила ответственной за смену блюд Вэйльку и с легкостью влилась в разговор. А я, пододвинув к себе тарелку с кашей, сначала щедро напихал в нее кусочков сыра, а затем, заработав ложкой, принялся с интересом разглядывать остальных дам.

Оказалось, что всего за одну ночь, прошедшую со времени последнее совместной трапезы, в их отношениях между собой наметились изменения. Алиенна, обычно сидевшая между мной и своей матерью, перебралась к Вэйльке и что-то вполголоса с ней обсуждала. Тина, обычно уделявшая Майре чуть больше внимания, чем Найте, теперь с одинаковым удовольствием говорила с обеими. А мое доверенное лицо в шутливых перебранках стала частенько принимать сторону младшей хейзеррки.

Кстати, последняя, куда быстрее матери привыкнув к нашему обществу, очень быстро и легко приняла все неписанные правила поведения. Например, называла всех, кроме меня, по имени и на «ты» и такое же обращение к себе считала нормальным. С радостью бралась за любую работу по хозяйству и никогда не вспоминала про свое происхождение. Совершенно не задурялась правилами этикета, касающимися одежды, поэтому при необходимости без какого-либо стеснения надевала штаны. И не возмущалась, что я тренируюсь полураздетым. А еще она оказалась очень остра на язык. И иногда ляпала такое, что в улыбке расплывалась даже Алиенна, а куда более смешливые Майра и Тина смеялись до слез. При этом не язвила, не пыталась уколоть, а просто веселилась. Кроме того, выздоровев и нормально отъевшись, она из тощего, изможденного и невзрачного подростка превратилась в настолько красивую и гармонично сложенную девушку, что я даже «посочувствовал» ее деду, потерявшему такой великолепный инструмент для реализации своих планов.

Единственным человеком, чье настроение и состояние души меня беспокоило практически постоянно, была Найта. Так как, кроме непреходящей грусти по моему отцу и такого же постоянного беспокойства о своей дочери, она постоянно дергалась из-за мыслей о мстительности арра Харзаха, возможного визита в Лайвен очередной боевой звезды и нашего общего будущего.

Последнее, само собой, волновало и меня. Ведь я прекрасно понимал, что наше бегство на эту заимку — мера временная, и, рано или поздно мне придется решать, где и как дальше жить роду. Или разбираться с главой рода Улеми. Только обдумывать проблемы я предпочитал спокойно, без лишних эмоций, а не погружаясь в бездну отчаяния, как это делала Найта…

…Когда и тарелки, и кружки всех собравшихся за столом окончательно показали дно, а все разговоры стали крутиться вокруг будущего занятия, я объявил завтрак законченным, первым встал из-за стола и вышел из обеденного зала. Ломиться в лес объевшимся я счел неразумным, поэтому спустился в подвал, ввалился в небольшую оружейную, и, перебрав имевшееся там охотничье оружие, принялся приводить его в рабочее состояние.

Проверил и хорошенько смазал все восемь исправных арбалетов, отложил в сторону два десятка связок болтов, несколько силков, очень неплохой лук с двумя колчанами стрел и шесть самых приличных ножей. Потом пошарил по сундукам, выгреб из них