Охота за "Красным Февралем" - Владлен Борисович Багрянцев

от койки и открыл дверь. В комнату проскользнул новый гость — то есть гостья, если судить по фигуре. Про лицо нельзя было сказать ничего определенного — незнакомка носила одну из этих черных шелковых масок, так популярных у сферических гермофобов. Таинственная визитерша поставила на стол сумку, в которой что-то звякнуло и одновременно лязгнуло (провизия? оружие и боеприпасы? орудия пыток?!), после чего обменялась парой фраз с охранниками Кассандры. Затем обратила внимание на саму Кассандру и принялась стрелять маслянистыми черными глазками.

— А ты хорошенькая, — новая гостья перешла по-английски. Нижнюю половину ее лица по-прежнему скрывала маска, но Кассандра была готова поклясться, что незнакомка облизнулась. — Жаль, что у нас нет времени познакомиться поближе…

«Корейский акцент?» — машинально отметила пленница и одновременно напряглась. Неужели сейчас начнется…

— Только без глупостей, Парк, — лениво протянул японец. «И действительно, корейская фамилия».

— Расслабься, Кимура, — в тон ему ответила унтер-офицер Парк. — Я же всего лишь пошутила. Времени и вправду нет. — Она снова перешла на японский, а потом и вовсе скрылась за дверью. Кассандра даже не успела понять и разглядеть, что происходит по ту сторону двери — светлый день? темная ночь? шторм? штиль?! Открытая местность или гостиничный коридор? Есть ли смысл вопить во весь голос и звать на помощь — или можно выиграть гораздо больше, если и дальше играть роль тихой воспитанной девочки? Вопросы, вопросы…

В принесенной сумке оказалась провизия. Кимура и его корейский товарищ принялись накрывать на стол. Кассандру за стол не пригласили, но гостинцами с ней добросовестно поделились. Наверно, это и есть современный коммунизм. Ключевое слово — «современный». Тринадцать лет назад в Маниле восточно-азиатские коммунисты вели себя совсем иначе…

Потом по телевизору началась новая передача, и кореец сделал погромче. На этот раз ведущий говорил по-английски. Больше того, Кассандра его узнала. Это была альбионская станция, Пи-Би-Си, из Западной Австралии.

— …Сегодня у нас в гостях профессор биологии Кавада Никонори из Токийского Университета, который прибыл в нашу страну на международную научную конференцию, посвященную целому ряду животрепещущих вопросов современной медицины. Добро пожаловать в Новый Альбион, профессор Кавада!

— Благодарю вас, — поклонился японец.

— Если я правильно понял, — продолжал альбионский журналист, — вы планируете представить на конференции сенсационное открытие, сделанное вашими коллегами, которое, как утверждают наши источники, способно перевернуть все наши представления и взгляды на окружающий мир. Простите, если покажусь вам скептиком…

— Прекрасно понимаю ваш скептицизм, — снисходительно улыбнулся профессор, — потому что будут перевернуты не только ваши представления. Я вам больше скажу: наш мир никогда не будет прежним!

— Звучит настолько заманчиво, что в это трудно поверить, — осторожно заметил ведущий. — Даже боюсь представить, о чем пойдет речь.

— Подробности и детали скоро станут известны всему миру, — ответил товарищ Кавада, — но кое-что я могу сказать уже сейчас. Вам, должно быть, известно, что одно из самых тяжелых и несправедливых обвинений, которое предъявляют наши оппоненты мировому коммунистическому движению заключается в том, что мы — коммунисты — покончили с мифом о загробной жизни и тем самым лишили человечество надежды.

— А разве вы с ним не покончили? — усомнился журналист. — Простите, я не то хотел сказать… Разве ваша доктрина не отвергает…

— Безусловно! — воскликнул японец. — Безусловно отвергает! Потому что миф — он и есть миф! Баснословные сказки невежественных политиканов от религии, призванные промывать мозги народным массам ложными надеждами на счастливую жизнь после смерти в воображаемом раю! Даже смешно говорить об этом сегодня, в век торжества науки, когда мы, коммунисты, готовы предложить человечеству истинное бессмертие — бессмертие, основанное на научно-технических достижениях нашей цивилизации, а не на бредовых россказнях средневековых религиозных мракобесов!!!

Кореец что-то сказал своему японскому товарищу, тот в ответ только усмехнулся. Кассандра, против своей воли увлеченная этим разговором, и вовсе не знала, что подумать. О чем этот доктор говорит? Коммунистическое бессмертие?! Это еще что такое?!

Альбионский ведущий явно собирался что-то сказать по такому поводу, но в этот момент в дверь опять постучали, поэтому охранники торопливо приглушили звук. На самом интересном месте!

— Кто там? — спросил люггер-капитан Кимура.

И снова из-за двери прозвучал ответ на японском языке. Пароль, наверно. И снова охранники расслабились, а кореец пошел открывать. На этот раз порог переступил мужчина. Но он тоже носил маску. Окинув взглядом комнату, он заговорил, почему-то по-английски, так что Кассандра могла понять дальнейший разговор. Только на этот раз она не сразу сумела опознать акцент, хотя он и показался ей удивительно знакомым.

— Командир прислал меня сменить вас, — сказал новый гость.

— Только тебя одного? — усомнился Кимура.

— Одна миссия — один солдат, — ответил незнакомец и выстрелил японцу прямо в лицо.

— продолжение следует —

_________

Глава 28. Бутан или пропал

Кроме всего прочего, из детективных романов своей англо-индийской юности Джерри Вонг почерпнула и такую мудрость: «Запоминается последняя фраза». Поэтому, оказавшись у стойки ночного портье отеля «Дом Солнца», Джеральдина первым делом поинтересовалась, в каком номере остановилась госпожа Мария де Картахена из Сальвадора, а уже потом, и только потом уточнила, какие номера заказал для своих офицеров капитан Мохаммед Османи. И не просто уточнила, а несколько раз настойчиво переспрашивала, как именно туда добраться. Разумеется, портье все равно велел мальчику-коридорному проводить ее, но Джерри была довольна собой. Теперь, если ночной портье спросит себя (или кто-то спросит его) — «чего хотела эта военная с японского корабля?», то сразу вспомнит — «искала свой номер». Про сальвадорскую леди не вспомнит вовсе.

Багажа у коммандера Вонг не было, коридорному пришлось идти налегке, но Джерри Ригли все равно вспомнила, что в таких отелях принято давать на чай. По крайней мере, в родном Англостане так было принято. Жалкую мелочь пришлось выгребать со дна кармана. Покупка, сделанная в той оружейной лавке обошлась недорого, но проклятая Сангита Рахман с ее радиоигрушками обчистила Джеральдину до последней нитки. Ничего-ничего, придет день, когда бенгальская дрянь и за это заплатит.

— Надеюсь, этого хватит? — жалобно спросила Джерри, протягивая на ладони несколько мелких монет. Ей было очень неудобно. В конце концов, работники курортных отелей империалистических держав подвергаются чудовищной эксплуатации и нечеловеческим условиям труда…

— Вы очень добры, моя госпожа, — подросток-коридорный и глазом не моргнул. Эти коммунисты действительно сумасшедшие. Завтра надо взять выходной, чтобы с толком потратить привалившее богатство.

Когда малолетний халдей убрался прочь, Джеральдина, даже не потрудившись осмотреть предоставленный номер, метнулась к пожарной лестнице и поднялась на два этажа выше. К счастью, по дороге ей никто не встретился. За окном стояла глубокая тропическая ночь. Постояльцы отеля, должно быть, мирно почивали