Часовые времени - Дмитрий Валерьевич Политов

всю катушку. Справедливое, надо признать, желание, кто его знает, как сложится судьба в самом ближайшем будущем? Может уже совсем скоро крутанется его «тридцатьчетверка» где-нибудь в степях под Сталинградом или полях под Ржевом, поймав на бегу вражеский снаряд, полыхнет чадно и… «Нас извлекут из-под обломков». Нет, можно, разумеется, попробовать узнать – возможности Службы велики, - но вот только какой в этом прок для Таругина? Да и когда еще Белугин сможет послать соответствующий запрос.

На самом деле, картина и впрямь получалась престранная, здесь Алексей был вполне согласен с танкистом. Если караульный не врал, – а какой, спрашивается, ему резон обманывать? – то в Махрова стрелял кто-то другой. Кто? Почему никак не обозначил себя после всего случившегося? Кем послан, где затаился сейчас?

Белугин нервно затянулся, отметив для себя с нехорошим удивлением, что пальчики-то подрагивают. Выходит, нервишки совсем не железные у младшего оперативного работника Службы, коленки еще слабоваты, кишка тонка!

- Вы бы поменьше здесь курили, молодой человек! – сделал замечание Алексею проходивший мимо железнодорожник. – Не ровен час бросите окурок в сторону, а тут ведь и горючее, и боеприпасы. – Старик осуждающе покачал головой и пошел дальше.

- Да, конечно, сейчас затушу, - рассеянно ответил Белугин, думая о своем. Он бросил папиросу наземь, тщательно затоптал ее и повернулся было к продолжавшему экзекуцию подчиненного Таругину. Хотел сказать, чтобы тот прекратил маяться дурью и отпустил бойца. Но вдруг замер. Какая-то мелочь, соринка, пустячная заноза в уголке сознания – что-то не давало сосредоточиться, мешало ему. Что-то совсем недавнее, скорее даже произошедшее только что, буквально несколько секунд тому назад.

Железнодорожник!!!

Алексей резко крутанулся на каблуках, вытянул шею, стрельнул взглядом, привычно отсеивая лишние детали. Вот в толпе мелькнул знакомый форменный плащ и фуражка с черным околышем.

- Олег, держи, головой отвечаешь! – Белугин сунул портфель опешившему старлею и рванул по перрону, бесцеремонно расталкивая людей. Бежать было неудобно: то под ноги попадали узлы и тюки беженцев, то дорогу заступали красноармейцы, снующие туда-сюда словно трудолюбивые муравьи. Вслед Алексею неслась ругань, кто-то даже успевал отвесить ему тумака, но парень не обращал на это внимания. Главным было удержаться на ногах, не споткнуться и не упасть, а еще не потерять из вида маячащую впереди спину железнодорожника.

Странно, но она кажется вовсе не приближалась. И это несмотря на то, что Белугин бежал изо всех сил. Алексей поднажал. Еще немного, еще чуть-чуть!

Что-то упало ему на спину, навалилось по-медвежьи, сбило с ног. Перед глазами мелькнули угвазданные грязью доски, проржавевшая шляпка гвоздя, оброненная монетка, парень едва успел выставить ладони, а потом в правом колене что-то хрустнуло и он упал, закричав от невыносимой боли.

- Попался, вражина! – сильные руки подхватили его с двух сторон и одним рыком вздернули его вверх, в лицо противно пахнуло чесноком. – Смотрите, товарищ капитан, бежать пробовал!

Белугин, скрипнув зубами, поднял голову. Перед ним стоял потный багроволицый командир в мятой гимнастерке с одной «шпалой» в петлицах и слегка сбившейся повязкой «Патруль» на рукаве. Двое красноармейцев с такими же повязками крепко держали Алексея за руки, не давая возможности шевельнуться. А вокруг уже стремительно собиралась толпа из зевак.

- Вора поймали! – авторитетно заявил пожилой старшина. – Обчистил, небось, кого. У, падла!

- Да не, шпион, кажись, - возразил ему лопоухий красноармеец с тощим вещмешком в руках. – Давеча тоже одного поймали, ракеты самолетам пускал.

Капитан в это время уверенно подошел вплотную к Белугину и радостно спросил:

- Что, думал, не догоним? Шалишь, брат, от нас не уйдешь, и не таких брали! – Он заозирался, высматривая кого-то в толпе. – Где тот путеец? Эй, батя, иди сюда! Вот черт, только что ведь здесь был. Ну да ладно, тащите-ка этого субчика в комендатуру.

Алексей приуныл. Судя по всему, капитан решил, что задержал опасного преступника и потому настроен был решительно, по-быстрому с ним хрен договоришься. Небось уже мысленно дырку под орден себе вертит. Да и свидетелей ненужных полным полна коробочка. Вот непруха, как не вовремя этот излишне бдительный товарищ попался, всю малину испортил.

- Товарищ капитан, по какому праву вы вмешиваетесь в работу органов госбезопасности! – Белугин постарался вложить в голос побольше уверенности. – Вы что, мечтаете отправиться на уборку снега куда-нибудь за Полярный круг?! А ну-ка немедленно отпустите меня!

Красноармейцы, окружившие место событий изумленно притихли. Хватка на локтях Алексея немного ослабла. Капитан неуверенно ухмыльнулся.

- Знаем мы такую госбезопасность, рассказывай больше.

- Удостоверение во внутреннем кармане пиджака, с левой стороны, - страшным шепотом произнес Белугин, упершись тяжелым взглядом в переносицу начальника патруля. – Сейчас вы его внимательно изучите, а потом мы обстоятельно поговорим, кто вам дал команду напасть на меня!

В принципе, ответ на этот вопрос Алексею был примерно известен, реплика капитана насчет путейца многое объясняла. Кроме, пожалуй, самого главного – как здесь, черт бы его побрал, мог оказаться живым и невредимым подстреленный часовым и выпавший из поезда Махров?! Ведь это именно его он видел несколько минут тому назад возле эшелона и за ним бежал по перрону.

Евгений. 1907

- Интересно, почему он не взял наушник? – Борис Львович, похоже, решил порассуждать вслух. – Тогда у нас был бы нормальный двусторонний контакт.

- Значит, ему это не нужно, - предположил Белугин. – Или попросту неинтересно. Сейчас скажет какую-нибудь гадость и уйдет.

Предчувствия его не обманули, как говорится.

- Некоторое время назад в ваши руки попали бумаги, принадлежащие мне, - на лице Махрова застыло бесстрастное выражение. Выдавали его состояние только глаза, в них бушевала тщательно сдерживаемая ярость. Евгений даже несколько удивился, было странно наблюдать такое проявление эмоций со стороны столь классного профи. А в том, что они столкнулись с таковым, сомнений лично у него уже не осталось. – Я не буду сейчас сотрясать воздух угрозами в ваш адрес. Давайте просто примем как данность тот факт, что их необходимо вернуть. Желательно побыстрее. Я, разумеется, в курсе, что у вас их сейчас нет. Даю неделю. Потом пусть тот, кто их взял, придет в три часа пополудни на Лубянскую площадь.