Хозяин леса - Андрей Дай

Терпеть не могу обвешанный побрякушками китель. А как когда-то гордился первым звездочкам на погоне… Смешно.

Быстро управился. Гораздо быстрее, чем в арсенале. Время и к обеду не слишком приблизилось, а я уже закончил.

Сделал себе большую чашку кофе, и вышел на свежий воздух.

Тоже интересно: внутри дома собственная система жизнеобеспечения. Системы фильтрации всего на свете. Ионизация, насыщение влагой, поддержание комфортной температуры. Но «свежий» воздух все-таки на улице. Парадокс, однако.

С собой взял планшет. Раз уж начал делать вещи, которые давно откладывал, почему бы не посмотреть, как поживает сайт моего фонда? Расположился в беседке возле водопада. Поставил чашку рядом, и взялся за миникомпьютер. Было любопытно.

И не зря. Лилу развила там бурную деятельность. Признаться, было удивительно обнаружить на сайте сотни фотографий. Сотни! Когда только малявка успела их наделать?

Даже «розовый» водопад присутствовал. А я точно помню, что в руках специальной корреспондентки не было никакой техники. И дрон в воздухе где-то рядом не болтался, потому что был привязан шлейфом к зарядному устройству внутри «Вишни». И все же, фото были. Причем, на мой непрофессиональный, взгляд вполне красивые.

Да к черту эти все дурацкие термины, которыми люди пытаются огородиться от всех остальных. Выдержка, экспозиция, композиция… Что за бред? Фото, как и картина, может быть только двух типов: красиво и нет. Вот вам и весь профессионализм. Если у автора получилось передать эмоцию момента — он спец. Если какую-то невнятную муть — шарлатан. Внутри малышки Лилу спал настоящий художник. И если бы не мой лес, может, никогда бы и не проснулся.

Ветка сосны с капельками росы на рассвете, какой-то насекомый выгнувший травинку дугой, и улыбающаяся мордаха белки Валькирии во весь экран — этим снимкам я бы, не задумываясь, первую премию выдал.

Еще больше удивился, когда нашел раздел с перепиской. Оказалось, что Лилу от моего имени уже успела продать права на использование множества своих же фото. И деньги поступили на счет. Миллионами там пока и не пахло, но начало уже было положено.

И тут случилось то, что обычно и бывает, когда вспоминаешь человека, которого давно не видел. Он — вернее — она, позвонила.

— Я в вашем городке, — сходу заявила мелочь пузатая. — Заберете? Я же знаю, что мой кубик до вас не доедет.

— Воспитанные люди сначала здороваются, — булькнул я кофе, который у меня чуть из носа не брызнул.

— Ага-ага. Я в забегаловке какой-то…

Было слышно, как журналистка кричит, чуточку отдалив коммуникатор от лица:

— Эй, сударь! Как называется ваше кафе? «Кристалл»?

— «Кристалл». Знаете где это?

— Знаю, — тяжело вздохнул я. — Может, остановишься в гостинице? А завтра я заберу тебя. На день. Свожу на экскурсию…

— Не-не-не, — замельтешила девушка. — Я на снимках из космоса видела. Вы уже дом достроили. Я лучше у вас остановлюсь.

— Опять денег нет? — кивнул я. — Жди тогда. Сейчас приеду.

Ну не бросать же мелкую одну в чужом городе!Не дай Бог еще не разглядят ее большой талант и затопчут. И вообще, совсем не плохо, что Лилу приедет! Еще снимочков наделает. А уж подходящие пейзажи я ей покажу.

Допил кофе, отнес чашку в посудомоечную машину, вздохнул, и пошел переодеваться. Не хотелось ехать в город с в старой, выцветшей и потасканной, но привычной и удобно разношенной, повседневной форме без знаков различия. Пусть Камтелион — это не оперный театр в Лунебурге, но все же — городок. И являться туда следует в приличном для господина полковника виде.

Не гнал. Знал, что никто мелкую в «Кристалле» не обидит. Могут слегка обидеться на проявления столичного снобизма. Но она все же — девочка. А на девочек грех обижаться. У них же в голове розовые единороги с заплетенными в косы гривами, и надежда на вот-вот появление светящегося яки солнышко принца на белой лошади. Ну или как-то так.

Катился себе потихоньку, старательно объезжая валуны и трухлявые стволы упавших давным-давно деревьев. А когда из леса выбрался и подавно головой не крутил. Много раз уже говорил, что вид сельхозугодий оптимизма не внушает. Умом-то понимаю, что это необходимая жертва. Что без полей мы, люди, до сих пор бы жареного мамонта в пещерах на Земле обгладывали. И все же… Не люблю.

Удар и тревога на табло пульта управления танком появились одновременно. Сообщение системы гласило: «Опасное сближение с транспортным средством сельскохозяйственного назначения». А удар — это, видимо, итог «опасного сближения». На вытоптанной «Вишенкой» колее я никаких комбайнов с сеялками не видел. Значит, кто-то дерзкий специально маневр тарана мне тут устроил.

Выскочил наружу, и едва-едва удержался от того, чтоб не заржать в голос. На что рассчитывал этот безумец, когда собрался атаковать тридцатитонную боевую машину пятитонным трактором? Что это замаскированный паркетный джипик? Фелиш же рассказывал, как отважный туземец в этих же вот вестах «наземный» отряд мафии гонял. И что? Этот самоубийца решил продолжить банкет?

— Жив? — поинтересовался я у крупного, выбирающегося «хвостом» вперед из кабины трактора, мужика.

— Да вроде, — тряхнув головой, увенчанной роскошными, цвета меди, кудрями. — Агрегат только попортил.

— Сочувствую, — хмыкнул я. — Чего хотел-то?

— Ты зачем мое поле вытаптываешь? — попробовал рыкнуть рыжий. Получилось так себе. Тут в точности как с танком и трактором: мужик был крупным, но все же и пониже меня ростом. Да и в плечах по-уже.

— А ты зачем дорогу к экокуполу распахал?

— Надо было, вот и распахал. По ней все равно никто не ездил.

— Ну я вот езжу. Там теперь мой лес и мой дом. Так что без обид, но поле твое стало слегка поменьше.

— Это почему это?

— По закону, сосед. По закону. Препятствие доступу к частной собственности уголовное преступление. Не знал?

— Неа. Да и похрен. У нас тут и без тебя урожаи невелики. А теперь ты еще со своей дорогой…

— А чего выращиваешь? — заинтересовался я. — Меня, кстати, Стас Ронич зовут.

— Келли я. Здесь меня все знают.

— Ага. Слышал. Упертый, как носорог.

— Да. Это я, — оскалился во все сорок зубов рыжий Келли. — Ячмень вот. Неужто не видишь?

— Я военный. В отставке. Ячмень твой от лопуха не отличу. Так что — нет. Не вижу… А скажи, сосед. Арахис аврорский здесь