Спасите меня, Кацураги-сан! Том 15 - Алексей Аржанов

стресс вреден, если говорить об основных функциях их организма. Лишний кортизол с адреналином выделились — всё, весь менструальный цикл полетел к чёртовой матери. О детях уже можно не думать, эмоциональный статус сдвигается в сторону хаоса, и здоровье стремительно смещается к нулевой отметке.

Мужчины в плане гормональной системы гораздо более устойчивые. Они способны горы сворачивать за пределами дома. Но если дома кто-то начнёт давить на здорового мужчину, рано или поздно его гормональная система превратится в бесполезный набор веществ. Мужчине от природы необходимо безопасное место, где он может восстановить силы. Только тогда он будет выполнять свои функции за пределами уютного дома.

А женщине нужен уют всегда. Так уж устроены наши организмы. Система сложная, но привыкнуть к ней можно. Вот только в рамках якудзы ни о каком здоровье не может быть и речи.

Дочь прогнали, отца все боятся, потому что он может навредить или убить. Бесконечный стресс, который заставляет надпочечники бесконтрольно вырабатывать глюкокортикостероиды.

Я всегда пользовался одной пословицей. Разумеется, она не совсем медицинская, но суть проблемы очень хорошо отражает. «Большое количества стресса и глюкокортикостероидов равноценно заболеванию ВИЧ инфекцией с последующим переходом в СПИД».

И там, и там иммунная система полностью теряет свою работоспособность. Да, ВИЧ опаснее, но даже обычный стресс может довести человека до подобного состояния.

Именно поэтому я всем своим пациентам первым делом говорю: «Успокойтесь!» А потом добавляю щепотку «харизмы». Это уже хорошее начало для лечения любого заболевания.

Пока я размышлял о стрессе и его влиянии на организм человека, Фува Джузо провёл меня в покои оябуна местного рода якудзы. Сразу видно, что тот меня ждал не ради того, чтобы поужинать или побеседовать в комфортной обстановке.

Меня привели в обычный зал, где в тени восседал на мягкой поверхности для медитаций сам оябун. Фува Рёкэн — отец Джузо, Шихея и Йоруити. Хотя, возможно, детей у него больше, просто мне пока что довелось встретить лишь троих. Старший лейтенант, младший лейтенант и их юная сестра.

— Оставь нас наедине, Джузо, — кряхтящим голосом произнёс Фува Рёкэн. Его голос пронёсся эхом по всей комнате.

Как только Фува Джузо закрыл за собой дверь, я сдержанно поклонился Рёкэну.

— Будем знакомы, Фува-сан, — спокойно произнёс я. — Кацураги Тендо.

— Давно я хотел с вами встретиться, Кацураги-сан, — медленно, чеканя каждый слог, произнёс Рёкэн.

Только сейчас мне удалось разглядеть в полумраке, как выглядит оябун семьи Фува. Низенький лысый старик с густыми седыми бровями и длинной бородкой. Растительности на его лице практически не было. Вся она сконцентрировалась на верхней губе и подбородке.

Свойственная японцам черта. Среди них редко встречаются мужчины с окладистой бородой, закрывающей всю нижнюю половину лица.

— Мой младший сын — Шихей — рассказал мне, как прошла ваша с ним встреча, — произнёс он.

Вопрос только в том, что он ему рассказал⁈ Эту информацию можно интерпретировать по-разному.

— И какой из этого вы сделали вывод, Фува-сан? — поинтересовался я.

— А какой я мог сделать вывод, по-вашему, Кацураги-сан? — хмыкнул он. — К вам приехали посланники семьи Гакити. Акита Такехиро и Тошиба Гото. И вы, судя по всему, отказались от сотрудничества с ними. Затем появился мой сын, и ему сразу же стало плохо. Это был не первый его приступ. Но он мог оказаться последним. Однако вы спасли ему жизнь. Именно поэтому я и захотел встретиться с вами лично. Шихей говорит о вас так, будто вы теперь его второй отец или родной брат.

Фува Рёкэн медленно поклонился, после чего произнёс:

— Спасибо, что помогли моему сыну и нашему сятэйгасира, Кацураги-сан.

— Это — моя работа. Ничего более. Не стоит думать, что я сделал это из-за преданности вашей семьи.

Лучше обозначить свою позицию сразу. Рёкэн может решить, что я таким образом выслужился перед ним, чтобы обзавестись новыми связями и взрастить репутацию в семье Фува.

— Однако же я хочу отблагодарить вас иным способом, — продолжил оябун. — Вы привыкли к свободе, но до сих пор не осознали, что может подарить работа под надзором надёжного человека. Я предлагаю вам стать частью нашей семьи, Кацураги-сан. Не все члены якудзы занимаются грязной работой. Вы можете стать частью нашей административной ветви. Личным врачом моей семьи. Даю слово, вам будет обеспечена безопасность. А приток денег сильно возрастёт в сравнении с тем, что вы сейчас имеете.

Да-да. Невероятно соблазнительное предложение. Лучше бы вложились в развитие медицины Токио и не трогали меня лишний раз.

Мой ответ на такие предложения очевиден.

— Я вынужден отказаться, Фува-сан, — ответил оябуну я. — Мои принципы не позволят мне работать совместно с якудзой. Достаточно и того, что я помогаю вашим людям практически каждый день.

— Хо-хо! — усмехнулся Фува Рёкэн. — Так значит, вы решили, что обладаете полной свободой воли? Считаете себя самураем одиночкой? Нет, Кацураги-сан. Это так не работает. Самурай без хозяина — это ронин. А быть ронином — это позор. Однако наш современный мир так устроен, что любого ронина прижмут к ногтю. Ему всегда найдётся новый хозяин.

— Я — сам себе хозяин, — ответил я. — Этот короткий экскурс в истории был, несомненно, интересен, но меня он не интересует. Я отказываюсь от награды, Фува-сан.

— Не получится, — усмехнулся он. — Я предполагал, что вы дадите такой ответ. На ваш счёт уже переведены полмиллиона иен. В качестве маленькой благодарности за помощь с Шихеем.

— Мне не нужны эти деньги, я переведу их назад, — тут же ответил я.

— Не получится, счёт уже заблокирован. Я знал, что вы можете упереться и попытаетесь отказаться от денег. Нет, Кацураги-сан, вернуть их вы уже не сможете. Заодно научитесь, каково это — работать со мной. За любое хорошее деяние следует щедрая награда. Скоро вы поймёте, что отказываться от сотрудничества — это большая глупость.

— В таком случае я переведу эти деньги в фонд развития медицины в Сибуе, — пожал плечами я. — От этого выиграют и мои клиники, и несколько других, находящихся в вашем районе.

— Кацураги-сан, да сколько же вам лет? — поморщился оябун. — Ведёте себя так, будто вы — взбунтовавшийся четырнадцатилетний подросток, который не хочет слушать своего отца.

— А… Даже так? — я на пару секунд потерял дар речи. — Нет уж, Фува-сан, обойдёмся без этого бреда. Отец у меня есть, и не надо себя с ним сравнивать.