Реинкарнация архимага 2 - Сергей Александрович Богдашов

С чего я так вдруг решил, если у меня и в Саратове недоброжелатели есть, так те меня вовсе не грохнуть хотят. И они не из Петербурга присланы, а свои, местные. Эти просты и прямы, как оглобля — их мои имения волнуют. Переживают, что не в их руки они попали. Обычная житейская суета.

Зато в интересующем меня вопросе так и мелькают ослиные уши неких спецслужб, которые вдруг решили, что убить мага, умеющего «сдувать» Купол, который не так давно вдруг стал нестабилен — это хорошая идея.

Ничем другим интерес ко мне убийц из Питера я объяснить не могу. А раз так, то я принял эту версию за основную.

Утихомирив Череп, обращая его обратно в спячку, я продиагностировал Канина, который неподалёку лежал без сознания. С ним и так работы прилично было, а теперь ещё больше выходит — нахватал же в себя ненужных эманаций! И как его теперь от них очищать? Тут уже работы не на три тысячи, а этак, в пару раз больше. Но это он позже узнает.

Приходить в себя столбовой дворянин никак не желал. Пришлось похлопать его по щекам, сначала легонько, потом не очень.

— А… Что? Владимир Васильевич! А где это мы? — выдал он целый набор эмоций.

— На кладбище, — честно ответил я, помогая ему подняться.

— Я что, умер?

— Уже нет. Я вас спас.

— Получается, я вам жизнью обязан.

— Это ерунда. Лучше расскажите-ка мне, для чего вы эту сомнительную улицу так часто посещали? — потребовал я, пока клиент в себя не пришёл.

Да, бессовестно воспользовался затуманенным состоянием клиента.

— Так я же миниатюры рисую! Это моё давнее увлечение, — этак по-бабьи хлопнул себя Канин по бёдрам.

— Хорошее дело, — подбодрил я его, — И что дальше?

— Так у меня же там ангелочки и херувимы! А где натуру брать?

— Ага, то есть вы девочек голенькими рисуете?

— Не всегда, — тут же пошёл Канин на попятную, но подумав, признал, — Но в основном да, так и есть. Они в таком виде очень трогательные получаются. А мои даже более живыми выглядят, чем у Рубенса. У того все ангелы толстомясые, и все в складках жира, а я их, как есть пишу.

— То есть, вы решили с Рубенсом поспорить? — не сдержал я ухмылки.

— Не верите, да?

— Ну, отчего же. В какой-то степени верю. Но хотелось бы посмотреть. Говорить-то всякое можно, — сознательно выразил я недоверие, чтобы он раскрылся.

И нет, я не ценитель живописи, но если увижу по картинам, что там не одним рисованием дело обошлось, то хрен ему, а не лечение.

— Хм… Так и быть. Покажу. Но вы первым будете, кто их увидит.

— Вот и поехали к вам. Прямо сейчас и посмотрим, — решил я ковать железо, пока горячо, а то вдруг завтра маэстро миниатюр передумает, а мне потом гадай — стоит его с того света вытаскивать или нет.

Так-то жить ему не больше месяца жить осталось, если я не вмешаюсь.

Что могу сказать. Посмотрел и оценил.

Ангелочки от Канина куда более целомудренны, чем бройлеры от Рубенса.

Но вопросов у меня много возникло.

Например, к полиции.

Чем они там занимаются, если прямо на улице можно малолеток на неделю — другую купить и к себе увезти?

И зачастую, вовсе не для живописи.

Глава 20

Всё хорошо, если я не ошибаюсь…

Ну, так-то у меня всё хорошо.

По крайней мере с деньгами. Столбового дворянина Канина я вылечил, и всего-то за пять тысяч рублей. Скидка ему полагалась, как моему торговому партнёру. Он же у меня почти полпуда трофеев за десять с половиной тысяч выкупил, что тоже весьма неплохие деньги. Даже не мечтал, что их так удачно можно будет продать. Но мы, к четвёртой бутылке вина, всё трезво посчитали, а результат на два раза перепроверили. Всё сошлось, хоть цифры и пытались двоиться.

И вовсе не итоговая сумма удивила Владимира Владимировича, а то, как я спокойно и деловито описывал ему свойства приобретаемых им артефактов, а заодно объяснял, как с ними взаимодействовать.

Ясен пень, что ничего серьёзного в первой партии я ему не предлагал. Так, серебряные и бронзовые поделки средней паршивости, которые имеют цену лишь из-за своей древности. Ну, это с моей точки зрения. А он был в восторге.

Зато к концу вечера, когда мы уже лыка не вязали, я достоверно узнал имена двух из трёх тех поставщиков, к которым он ездил на Воскресенскую, заказывая себе «натурщиц». Третьего же сам Канин ни разу не видел, а его представитель был всегда в полумаске, словно он какой-то аристократ на маскараде.

Но с ними я позже буду разбираться. Сейчас же, стоило мне приехать к себе в особняк, меня встретил слуга с запиской. Ознакомился. Янковские на утренний чай приглашают.

Хм, там всё не так просто.

Допустим, обе сестрёнки, получив некоторые намёки ещё в прошлый раз, уже морально вроде бы к ним готовы и не против экспериментов. А вот прилично похорошевшая милфа чуток напрягает. Она уже пару раз подавала мне вполне внятные знаки, но я пока к ним не готов. Опять же, морально.

Тем не менее, чаепитие у нас вышло вполне пристойным.

Правда, две мартовские кошки строили мне глазки, Янковский отходил от похмелья, а милфа шумно дышала, демонстрируя своё богатство, но я был непокобелим.

В том смысле, что сохранял невыразительную рожу лица, интересуясь больше пряниками с глазурью и ватрушками, чем всем остальным.

Правда, один раз мой взгляд похотливо вильнул, а морда лица приобрела благостное выражение, но кто может устоять против только что внесённых круассанов и хрустящих французских булочек? Во, и я не удержался, хищно раздувая ноздри.

М-м-м… Моя прелесть…

— Лариса Адольфовна, выпечка просто божественна! А у вас случайно нет на примете того, кто умеет готовить такое чудо? — опробовал я выпечку, сочтя её изумительной, — Я бы нанял.

— Вы к себе в особняк ищете?

— Нет, на заставу, — сумел я её удивить.

А что тут такого. Там офицеры страдают без хрустящих булочек, защищая Империю и подвергаясь лишениям, а тут, в безопасном тылу, этих булочек завались.

— Боюсь, что ваша задача из разряда невыполнимых. Во-первых, мы своей