Цифровой медиум - Эдуард Сероусов

проект выходит далеко за рамки обычных нейротехнологий, – продолжил Алекс. – Особенно интересна концепция полного переноса сознания. Насколько я понимаю, вы уже достигли определённых успехов в этой области?

Взгляд Васильева на мгновение стал острее, оценивающе. Алекс почувствовал, как по спине пробежал холодок – ощущение, будто его просвечивают рентгеном.

– Мы продвинулись значительно дальше, чем можно рассказать в рамках публичной презентации, – осторожно ответил Васильев. – Но, как вы понимаете, многие аспекты наших исследований защищены патентами и соглашениями о конфиденциальности.

– Разумеется, – кивнул Алекс. – И всё же, если говорить гипотетически… насколько близки вы к созданию полностью функциональной цифровой копии человеческого сознания? Такой, которая была бы неотличима от оригинала?

Васильев слегка наклонил голову, словно заинтересованная хищная птица.

– Интересный вопрос, господин Винтер. Большинство инвесторов интересуются сроками окупаемости и потенциальной прибылью, а не философскими аспектами технологии.

– Я не обычный инвестор, – улыбнулся Алекс. – Меня интересуют долгосрочные перспективы и фундаментальные вопросы. В конце концов, мы говорим о технологии, способной изменить само понятие человеческой жизни и смерти.

– В таком случае, – Васильев понизил голос, – могу сказать, что мы ближе, чем многие могут представить. У нас есть рабочие прототипы цифровых сознаний, которые прошли расширенные тесты Тьюринга с впечатляющими результатами.

– Рабочие прототипы? – переспросил Алекс, стараясь сохранять спокойствие. – То есть, уже существуют полные цифровые копии реальных людей?

– Скажем так, – уклончиво ответил Васильев, – мы работаем с добровольцами из числа наших исследователей. Людьми, готовыми внести вклад в науку, предоставив свой мозг для полного картирования.

Алекс подумал об Анне. Была ли она одним из таких «добровольцев»? Или её использовали без согласия?

– И эти цифровые копии… они осознают себя? Свою природу? Свои ограничения?

– Вы задаёте очень глубокие вопросы, господин Винтер, – в глазах Васильева мелькнуло что-то похожее на подозрение. – Почти как специалист в области цифрового сознания, а не инвестор.

Алекс понял, что должен быть осторожнее. Он зашёл слишком далеко, проявил слишком большой интерес к техническим деталям.

– Просто личное любопытство, – он непринуждённо пожал плечами. – Моя бабушка умерла от болезни Альцгеймера. Я видел, как её сознание угасало по частям. Мысль о возможности сохранить человеческую личность, спасти её от забвения… это затрагивает меня на глубоко личном уровне.

Выражение лица Васильева немного смягчилось.

– Понимаю. Простите мою настороженность – в нашей области много промышленного шпионажа.

– Конечно, я понимаю, – кивнул Алекс. – И всё же, если позволите ещё один вопрос… Есть ли в ваших исследованиях направление, связанное с модификацией цифровых сознаний? Усилением определённых черт характера, подавлением других?

На долю секунды маска Васильева соскользнула, и Алекс увидел в его глазах холодный, расчётливый интерес. Затем маска вернулась на место.

– Интересная концепция, – сказал он нейтральным тоном. – Теоретически это возможно. Но наша компания придерживается строгих этических стандартов. Мы не занимаемся модификацией личности без явного согласия субъекта и без серьёзных медицинских показаний.

Ложь. Алекс знал, что это ложь. Васильев модифицировал цифровое сознание Анны, усилив её жажду мести, превратив нежную, этичную женщину в одержимую жаждой возмездия сущность.

Но он не мог сказать об этом. Не мог показать своё знание. Вместо этого он кивнул с понимающим видом.

– Разумеется. Этические стандарты превыше всего, особенно в такой чувствительной области.

Вокруг них начали собираться другие гости, жаждущие поговорить с Васильевым. Алекс понял, что его время истекает.

– Был рад познакомиться, доктор Васильев, – сказал он, снова протягивая руку. – Надеюсь, мы сможем продолжить этот разговор в более спокойной обстановке. Вот моя визитка – буду признателен, если ваш секретарь свяжется со мной для назначения встречи.

Васильев принял визитку и вежливо кивнул.

– Непременно, господин Винтер. Ваш фонд действительно может быть заинтересован в некоторых наших проектах.

С этими словами он повернулся к другим гостям, а Алекс отошёл в сторону, чувствуя, как колотится сердце. Встреча прошла успешно – ретранслятор был активирован, и сейчас Мария должна была получать данные с личных устройств Васильева.

– Мария, – тихо произнёс он, отойдя к столу с напитками. – Как связь?

– Превосходна, – отозвалась она в наушнике. – Ретранслятор работает на полную мощность. Мы уже получаем первые пакеты данных.

– Что-нибудь интересное?

– Пока трудно сказать. Нужно время для дешифровки и анализа. Но, похоже, у нас есть доступ ко всем его персональным устройствам и некоторым защищённым серверам «НейроСинтез».

– Отлично. Я остаюсь здесь ещё минут двадцать, чтобы не вызывать подозрений, затем возвращаюсь к фургону.

– Понял. Будь осторожен. Васильев опасен.

Алекс взял бокал шампанского и сделал вид, что наслаждается фуршетом, время от времени вступая в ничего не значащие разговоры с другими гостями. Но краем глаза он продолжал наблюдать за Васильевым, изучая его жесты, мимику, манеру общения.

Внешне глава «НейроСинтез» казался образцовым учёным и бизнесменом – вежливым, эрудированным, харизматичным. Но за этой маской Алекс чувствовал что-то тёмное, холодное, бесчеловечное. Человек, способный на убийство ради научного прогресса или личной выгоды.

Через двадцать минут он незаметно покинул фуршет и направился к выходу из здания Академии. Улица встретила его промозглым ветром и моросящим дождём. Алекс поднял воротник пальто и быстрым шагом направился к месту, где был припаркован фургон Марии.

Он был уже в двух кварталах от Академии, когда почувствовал, что за ним следят. Никаких явных признаков – просто инстинктивное ощущение чужого взгляда, направленного в спину. Алекс ускорил шаг, затем свернул за угол и быстро оглянулся.

В потоке вечерних пешеходов трудно было выделить преследователя. Но его внимание привлёк крупный мужчина в тёмном плаще, державшийся на расстоянии, но явно следующий тем же маршрутом.

– Мария, – тихо произнёс Алекс. – Кажется, за мной хвост. Крупный мужчина в тёмном плаще, идёт примерно в пятидесяти метрах позади.

– Вижу его через городские камеры, – мгновенно отреагировала Мария. – Это Виктор Самойлов, начальник службы безопасности Васильева. Очень опасен. Сверни на Садовую, затем зайди в торговый центр. Я встречу тебя у запасного выхода.

Алекс последовал указаниям, стараясь не выдать, что заметил слежку. Он зашёл в многолюдный торговый центр, затерялся среди покупателей, затем быстро спустился на подземную парковку и вышел через запасной выход, где уже ждал фургон Марии.

– Успел, – выдохнул он, запрыгивая в салон. – Думаешь, Васильев что-то заподозрил?

– Необязательно, – Мария тронула фургон с места. – Может быть, стандартная процедура – проверять всех новых контактов. Ты ведь задавал довольно специфические вопросы.

– Да, возможно, перестарался с любопытством, – признал Алекс. – Но сработало?

– Ещё как, – улыбнулась Мария, кивая на экраны в задней части фургона. – Ретранслятор передаёт терабайты данных. Мы получили доступ к личному серверу Васильева и некоторым защищённым разделам системы «НейроСинтез». Это настоящая золотая жила.

Алекс подсел к экранам, на которых мелькали строки кода, фрагменты файлов, диаграммы.

– Что там?

– Пока трудно сказать.