Ехала карета по чёрному мосту - Ленская Ольга

- Эспрессо. И принесите, пожалуйста, пепельницу. И пачку «Лаки Страйк». Это всё. Ах, да! И зажигалку. Теперь точно всё.

Кажется, официантка отошла от него с некоторым сожалением.

Максим окинул взглядом зал. Кто-то из них сегодня не вернётся домой. Чьи-то отксеренные фотографии с подписью «Ушла и не вернулась...» скоро появятся на автобусных остановках. Он с досадой подумал, что уже не может толком вспомнить лица Лики.

- Пожалуйста! – проворковал над ним нежный голосок и на столике появилась дымящаяся чашечка кофе, к ней аккуратно придвинулась пепельница, чуть поодаль встала открытая бутылка «Хеннесси», но Максим больше не улыбался официантке, глядя в зал.

Две сидящие за соседним столиком девушки смотрели на него с задумчивыми полуулыбками. «Только не сегодня!» - мысленно ответил им Максим и они тут же отвернулись. Максим со вздохом глотнул кофе. Симпатичные девушки. Очень симпатичные. Милые. Жаль увидеть их лица на размытых дождём, выцветших листках: «Ушла и не вернулась… видевших просьба позвонить…» Максим глубоко затянулся сигаретой. Неужели кто-то звонит по таким телефонам? Опыт подсказывал ему, что – нет. Вернее, звонят, но те, кто на самом деле ничего и никого не видел.

Он плеснул немного коньяка в оставшийся кофе. А действительно ли ему кого-то жаль? Или вся жалость сгорела тогда, давно, на руинах паркового павильона, в брошенном доме, в лишённой звуков квартире…

- Макс, всё хорошо? – Неслышно подошедший Сергей опустился на соседний стул, взял стоящую перед Максимом чашку и одним глотком допил разбавленный коньяком кофе.

- Хорошо, хорошо… Всё просто прекрасно, включая твои манеры.

Сергей в ответ лучезарно улыбнулся, взял бутылку и отхлебнул прямо из горлышка.

- Может, для разнообразия рюмку возьмёшь?

- Нет, - Он небрежно махнул рукой. – Нам уже пора. Ты же помнишь, зачем мы здесь?

Максим почувствовал, как в груди дрогнула натянутая струна. Всё это время он старался не думать о предстоящей встрече, не рисовать её в своём воображении, и без того зная две вещи – во-первых, она неизбежна, а во-вторых, он к ней не готов. К таким встречам вообще нельзя быть готовым.

Они вышли из зала. Сергей передал Максиму бутылку и толкнул дверь мужского туалета. Прямо на полу, прислонясь спиной к белому кафелю стены, сидел парень. Максим изо всех сил сжал в руке стеклянное горлышко. Сидящий медленно поднял голову.

- Макс... – В голосе не было ни капли удивления. – Ты больше не охотишься на вампиров?

Максим молчал, глядя на Антона и одновременно стараясь не вглядываться. Сергей подошёл и присел напротив. Какое-то время они не двигались, потом Сергей чуть подался вперёд и Антон тут же отпрянул.

- Что тебе надо?

- Два вопроса.

- Много.

- Один. Что ты вытащил из-за грани вместе с мёртвым юношей?

- Ещё одного мертвеца. Только… - Губы Антона напряглись в издевательской усмешке. – Только это не я вывел его из-за грани, это он вытолкнул меня вместе с мальчишкой.

- Продолжай.

- Я обещал ответ на один вопрос. Ты его услышал. А теперь убирайся. – Он откинул со лба светлые волосы и перевёл на Максима взгляд кажущихся бесцветными глаз. – Оба убирайтесь.

- Макс, не переживай так.

Сергей протянул ему бутылку «Хеннесси» и опустил стекло на водительском сиденье.

- О чём он говорил?

- Не знаю. – Сергей откинулся на спинку и закурил. – У тебя есть какие-нибудь планы?

Максим сделал глоток из бутылки и невесело усмехнулся.

- Знаешь, с тех пор, как из меня сделали мишень, список моих планов сильно сузился.

- Расстраиваешься, что обречён на моё общество?

- Расстраиваюсь, что меня застрелить хотят. А я даже не представляю, кто.

- Думаю, он скоро проявится.

- Успокоил, спасибо. – Максим нервно рассмеялся. – Мертвец с пистолетом! Джордж Ромеро отдыхает.

- Кто такой Джордж Ромеро?

- Режиссёр фильмов про зомби. Ты же киноман, неужели не видел?

- Нет.

- Ну, хотя это старые фильмы. Классика уже…

Максим осёкся и Сергей, заметив это, усмехнулся.

- Тогда, может, и видел. Моя память… говоря обычным языком, она не очень хорошая. Некоторые образы в ней остаются, а некоторые быстро блекнут или сменяются другими.

- Вообще-то, это нормально.

- Макс, наверное, это очень приятно – слышать «нормально» из уст человека твоей профессии.

Максим опустил стекло со своей стороны и тоже закурил. Давно, ещё со слов Антона – живого Антона! – он понял, что Сергей жил когда-то очень давно. Не в этом веке – точно. И теперь Максим снова об этом задумался. Не то, чтобы это было действительно важно, но и не думать на эту тему не получалось. Речь Сергея была немного странной, в ней мешались современные жаргонные словечки, цитаты из фильмов и старомодные выражения, производящие впечатление книжных, и, скорее всего, из книг и почёрпнутые. Максим подумал, что если бы не книги и фильмы, являющиеся для Сергея заменой запретной и желанной для него жизни, то, будучи выключенным из непосредственного общения, он мог вовсе забыть человеческую речь. Привлекать тех, кто хочет быть привлеченным, можно и молча. В голове холодной змеёй проскользнула мысль: а что случается с другими, такими же? Что будет с Антоном?

- Сергей... можно у тебя спросить кое-что?

- Когда я жил и когда умер?

Слова прозвучали просто, без налёта всего того – таинственного, жуткого или шокирующего – с чем мог бы ассоциироваться их смысл в представлении большинства людей. Максим покачал головой.

- Прости! Звучит дико.

- Да, брось. – Сергей выбросил в окошко окурок.

- Ты вправду умеешь читать мысли?

- У тебя они были написаны на лице. Крупными буквами. – Он улыбнулся и Максим поймал себя на том, что начал привыкать к его затруднённой мимике.

- Моя жизнь началась и закончилась лет, наверное, двести назад. Приблизительно, конечно. Может, больше… Я не интересуюсь календарями. И события внешнего мира меня не затрагивают. Они – смазанный, с трудом воспринимаемый фон. Для меня же существуют только голод и его удовлетворение. Тоска, чужие окна, мельтешение толпы, снова голод… Киноэкран – тоже своего рода окно. И снова голод…

Сергей замолчал, закурил новую сигарету, поднял стекло, потом снова опустил и снова поднял…Он уткнулся взглядом в приборную доску, но Максим не был уверен, что его глаза видят то, на что направлены, представлять же,