Пороки Лэндэльфа. Забытые сказки - Дева Кей

В кабинете лорд Уайт был не один – за столом напротив сидел Вилиан. Он помогал разбирать документы, пока отец деловито вскрывал конверты серебряным ножом.

Вилиан никак не отреагировал на появление сестры, лишь холодно оглядел и вновь устремил внимание к записям.

– Доброе утро, отец, – промолвила она, уважительно присев. – Хотели меня видеть?

– Хотел. – Лорд Брэннус устало вздохнул, и комната погрузилась в молчание, разрываемое лишь стуком маятника напольных часов. – Я задам тебе вопрос Фэлис и я очень хочу услышать разумный и полноценный ответ: почему ты решила убрать человеческое отродье? Тем более таким способом.

Фэлис тяжело выдохнула и перевела взгляд на брата, словно ища поддержку. Но Вилиан недоумевающе нахмурился – он не подозревал, о чем именно идет речь. Врать бесполезно – отец это поймет, и она навлечет на себя лишь больше проблем.

– Я сочла девушку опасной. До меня дошел слух, что она путалась с принцем. И я решила, что…

– И ты решила, что у тебя есть право рассказывать человеку о Вратах? Знаешь, почему я голосовал «за» помилование этого создания? – Фэлис отрицательно мотнула головой, покусывая губы. – Намечаются перемены. Большие перемены, Фэлис. Да, она ничтожная мошка, крупица. Но порой, моя дражайшая дочь, одна крупица может перевесить чашу весов. А ты сунула свой нос в большую игру! – злобно прорычал Брэннус и резко встал из-за стола, заставив дочь вздрогнуть. В пару шагов он сократил дистанцию. – Если все пойдет по плану, именно ты станешь королевой, когда придет время. Я все делаю для этого. Для вашего будущего! А что получаю взамен?!

Леди Фэлис вжала голову в плечи. Отец схватил ее за подбородок, принуждая глядеть в глаза. Лорд Уайт был в ярости – губы сердито поджаты, желваки напряжены. В такие моменты Фэлис привыкла ожидать пощечины или порки ремнем, как было в детстве. На глазах навернулись слезы, но капли словно не смели пролиться.

– Отец! – тревожно воскликнул Вилиан, подойдя ближе.

– Стой, где стоишь, Вилиан, – процедил лорд. – Ты слышал, что сделала твоя сестра. Уж ты-то меня не разочаровывай.

– Я не знала, отец! – отчаянно выпалила та. – Я… я вовсе не хотела вас расстраивать. Я просто…

– Ты хоть понимаешь, что было бы, узнай король о том, кто на самом деле рассказал человечишке о Вратах?!

– Отец! Несправедливо отчитывать Фэлис из-за человеческого отродья. – Вилиан встал между ними, хоть его самого и потряхивало. – Вы…

Лорд Брэннус замахнулся на сына и влепил жесткую оплеуху так, что парень отпрянул, прижав ладонь к раскрасневшейся щеке.

– Смеешь мне перечить?!

Фэлис испуганно вскрикнула, поспешив придержать брата за предплечье. По ее щекам потекли слезы, от тяжелых всхлипов стало труднее дышать в тугом корсете.

– Оба, вон отсюда! – гаркнул лорд, сотрясаясь от ярости. – Не смейте попадаться мне на глаза!

Фэлис тянула брата к выходу, пока тот сверлил отца злобным, обиженным взглядом. Пусть они и стали старше, но лорд слишком хорошо вбил в их головы страх перед ним. Одного взгляда или резкого тона хватало, чтобы дети ощущали нутром свою беспомощность и ничтожность.

Стоило им шагнуть за порог, как Вилиан отмахнулся от всхлипывающей сестры, направившись прочь по коридору. Там же поджидала их мать, стоя с прижатой к сердцу ладонью. Но и ее обществу парень предпочел одиночество.

Фэлис душила обида – обида от несправедливости и непонимания гнева отца из-за человека. Даже спустя столько фогхармов так сложно принять резкую холодность, с которой лорд стал относиться к дочери лишь потому, что ей не передался дар.

И тогда во всем Пентамероне нашлось лишь одно создание, тот, кто не отвернулся, кто поддержал, – родной брат. Несмотря на то, что Вилиан был обделен вниманием родителей из-за сестры, он не принялся добивать. Он понял ее и старался защитить по-своему.

– Вилиан? – робко пролепетала Фэлис, приоткрыв дверцу его покоев.

Брат не ответил. Он сидел в кресле, держа зеркало у лица. Пощечина вышла достаточно крепкой – нижняя губа опухла и кровоточила.

Очередное ощущение вины больно кольнуло грудь. Фэлис вынула платок с вышитыми инициалами и смочила уголок водой из кувшина. Когда она приблизилась к брату, тот отказался на нее смотреть, сжимая рукоять зеркала еще сильнее.

Фэлис бережно коснулась рамы и отодвинула в сторону, присев на мягкий подлокотник. Вилиан не отталкивал ее, но и не принимал.

– Хочу, чтобы ты знал, Вилиан, мне очень жаль, что так вышло, – прошептала Фэлис, бережно проведя ладонью по его макушке.

– Это правда? Ты хотела убрать человека? – наконец подал голос он. – И все из-за принца Дориана?

Фэлис подавила тяжелый вздох и поднесла платок к разбитой губе. Стоило брату поморщиться, как она нежно подула на ранку – как раньше, в детстве. Его вопрос прозвучал с толикой обиды и ревности.

– Я, наоборот, не хотела разочаровывать отца. Если Дориан решит жениться на другой, он обвинит в этом меня, – лукаво ответила та. Вилиан вновь нахмурился от боли. Она улыбнулась, вспомнив их старую потешку: – У спрайтов боли, у брауни боли, у трау боли, а у Вилиана заживи-заживи-заживи…

Уголок его губ дрогнул, а аквамариновые глаза ласково оглядели лицо сестры. Вилиан уткнулся лбом в ее грудь и закрыл глаза, крепче прижимая к себе.

– Мне не хочется тебя ни с кем делить. Никто тебя не понимает и не поймет так, как я.

– Я знаю, – прошептала Фэлис, водя ладонью по его затылку. – Знаю…

Разговор с отцом поселил смятение в ее душе. Ей вовсе не хотелось перечить и мешать его планам, но она никак не могла понять, каким образом здесь замешана человеческая особь. Брэннус всегда был категорично настроен ко всему людскому, считал себя мизантропом. Но одно она знала точно – для отца люди создания низшие. Он может неверно оценить возможности девчонки.

* * *

Всю ночь я ворочалась. Мысли метались и путались, скакали так же часто, как и мои перекладывания собственной тушки с одного бока на другой. Отрицательный ответ травника вовсе не радовал.

Зато мне удалось собрать свою команду. Итак, скрипач, королевская прислуга и проститут из дома терпимости – шикарное трио, ничего не скажешь. Но требуется как минимум квартет. Надеюсь, сегодня отыскать того мальчишку.

Из оконца сочился мутный свет. Стоило прикрыть веки, как сознание провалилось в легкую дремоту, от которой больше вреда, чем пользы – тревожные мысли вновь возвращали к реальности. Виски сдавливало болью. Но вся усталость и напряжение словно просили выхода, концентрируясь в животе и медленно стекаясь вниз.

Закрыв глаза, я скользнула рукой под сорочку, в надежде доставить