Имперский повар 4 - Вадим Фарг

— Будут ходить, — уверенно улыбнулась Зефирова, поправляя локон. — Главное — верьте и режим соблюдайте.

В этот момент она подняла глаза и, наконец, увидела меня, стоящего у порога.

Выражение её лица изменилось мгновенно. Это было похоже на фокус. Дежурная, профессионально-сочувственная маска доброго доктора сползла, исчезла без следа. На её месте появилось что-то живое, настоящее и хищное. Уголки её полных губ дрогнули в знакомой полуулыбке — той самой, от которой у большинства мужиков в этом городе наверняка пересыхало в горле, а сердце начинало биться с удвоенной скоростью.

Старушка, шаркая, побрела к выходу. Я вежливо придержал для неё тяжёлую дверь.

— Здоровья вам, — сказал я искренне.

— И тебе, милок, и тебе… — пробормотала она, даже не глядя на меня, и растворилась в уличном шуме.

Как только дверь за ней закрылась, отрезая нас от внешнего мира, Вероника вышла из-за прилавка.

Я невольно залюбовался. Её халат сидел на ней вовсе не как скучная медицинская униформа. Он больше напоминал дорогое, сшитое на заказ платье. Ткань плотно облегала фигуру, подчёркивая всё, что нужно — высокую грудь, тонкую талию, крутые бёдра — и скрывала ровно столько, чтобы разбудить самую буйную фантазию.

Она неспешно подошла к двери, щёлкнула замком, запирая нас, и перевернула табличку на стекле: «Технический перерыв».

— Ну здравствуй, герой эфира, — промурлыкала она, поворачиваясь ко мне. В её глазах плясали озорные искорки. — Весь город только и обсуждает, как ты умыл этих столичных снобов. Говорят, это было эффектно.

Она подошла ближе, совсем вплотную. Я почувствовал аромат её духов — сложный, терпкий, с нотками горьких трав. Вероника бесцеремонно взяла меня за подбородок и повернула моё лицо к свету, рассматривая, как диковинную зверушку. Её пальцы были прохладными и пахли ментолом.

— Выглядишь паршиво, — констатировала она без обиняков. — Глаза красные, как у кролика, кожа серая, под глазами мешки. Ты вообще спишь, Белославов? Или питаешься одним адреналином и своей гордостью?

— Сплю урывками, — я мягко, но настойчиво убрал её руку от своего лица. — А питаюсь тем, что сам приготовлю, ты же знаешь. Вероника, у меня мало времени. Я здесь не за витаминами и не за комплиментами.

Её улыбка стала чуть холоднее, но жадный интерес в глазах никуда не делся. Она словно сканировала меня, пытаясь понять, где у меня кнопка.

— Конечно. Ты всегда по делу. Романтика — это не про тебя, да? Всё бежишь куда-то, воюешь… Проходи.

Она кивнула на неприметную дверь за прилавком, приглашая в свои владения.

Мы вошли в святая святых — её лабораторию. Здесь пахло куда резче и сложнее, чем в торговом зале. Если там был аптечный покой, то здесь царила напряжённая работа. В нос ударила густая смесь эфирных масел, горечи и формалина.

На длинных столах стояли колбы, змеевики, какие-то сложные конструкции из стекла и меди, в которых что-то булькало, шипело и переливалось разными цветами. Это была не современная скучная фармацевтика с таблетками в блистерах. Это была самая настоящая алхимия, приправленная научным подходом.

Вероника по-хозяйски присела на край стола, скрестив длинные ноги, и выжидательно посмотрела на меня.

— Рассказывай. Я же вижу, что тебя что-то гложет. Ты пришёл не просто поздороваться. У тебя взгляд человека, у которого горит земля под ногами.

Я молча сунул руку в карман и достал то, что осталось от моего медальона. Маленький кожаный мешочек, который теперь казался почти невесомым. Я вытряхнул содержимое прямо на стол, рядом с её инструментами.

На полированную поверхность высыпались жалкие осколки тёмного дерева и горстка серого пепла.

Вероника нахмурилась. Её игривость как ветром сдуло. Она взяла пинцет и аккуратно потрогала один из обугленных осколков, словно боялась, что он может укусить.

— Это ведь была лунная мята? — спросила она тихо, не поднимая головы. — Та самая, что я тебе давала перед поездкой? Заговорённая?

— Она самая.

— И что с ней случилось, Игорь? Она выглядит так, будто побывала в доменной печи. Или будто её кинули в костёр инквизиции.

— Почти, — я тяжело вздохнул и опёрся о соседний стол. Усталость накатила внезапной волной, ноги гудели. — Я уже рассказывал. Это случилось на конкурсе. Во время первого тура. Граф Яровой… он смотрел на меня, давил.

Я невольно потёр грудь, вспоминая то жуткое ощущение.

— Я физически чувствовал это давление. Словно мне на плечи положили бетонную плиту, а воздух вокруг стал густым и горячим. Дышать было нечем. Медальон сначала начал просто греться. Сначала приятное тепло, потом — горячо, а в конце он раскалился, как утюг.

Я сделал паузу, подбирая слова.

— А в финале, когда Яровой понял, что я не ломаюсь, что я всё ещё стою и готовлю, эта штука просто лопнула. Треснула с таким звуком, будто сухую кость переломили. Но я выстоял.

Вероника медленно подняла на меня взгляд. В её красивых карих глазах теперь не было ни намёка на флирт. Только холодная, сосредоточенная работа мысли. Она была похожа на учёного, который увидел перед собой неизвестный науке вирус и теперь думает, как бы его изучить, пока он всех не убил.

— Это ненормально, Игорь, — очень тихо сказала она. — Совсем ненормально.

— Почему? — удивился я. — Ты же сама говорила, что это амулет от сглаза и ментального давления. Он принял удар на себя и сгорел, защищая хозяина. Разве не так это работает? Как предохранитель в щитке?

— Нет, — она покачала головой, и тёмный непослушный локон упал ей на лицо. Она раздражённо заправила его за ухо. — Это пассивная защита. Она должна была просто отвести взгляд, рассеять внимание, сделать тебя «скользким» для чужого воздействия. Чтобы сжечь такой амулет в пепел… нужно не давление. Нужен резонанс. Мощнейший конфликт энергий.

Она подошла ко мне вплотную. В этот раз не играла. Внимательно вглядывалась в мои зрачки, словно искала там ответы на свои вопросы.

— Дай руку.

— Зачем? — я инстинктивно спрятал ладони за спину.

— Дай руку, Белославов! — рявкнула она с неожиданной властностью. — Не спорь с врачом. Мне нужен образец.

Я сдался и протянул левую ладонь. Вероника достала из ящика стола странный блестящий инструмент — что-то среднее между дорогой перьевой ручкой и средневековым стилетом. Тонкая серебряная игла на конце хищно блеснула в свете ламп.

— Не дёргайся.

Резкий укол в безымянный палец. Быстро и больно. Я даже поморщиться не успел. На коже выступила крупная, тёмная капля крови.

Вероника ловко подхватила её на узкое предметное стекло, не дав упасть ни капле. Затем быстрым шагом подошла к громоздкому прибору в углу лаборатории. Это был