Нильс - Андрей Валентинов

Сапоги шлепали по мокрому плацу, гремел оркестр, осеннее солнце отражалась в меди труб. Ровные «коробки» одна за другой проходили мимо стоявшего на невысокой деревянной трибуне рейхсфюрера. Рядом никого, Гиммлер принимал парад в одиночестве.

Дождь перестал как раз перед самым началом, и доктор Иоганн Фест решил присоединиться к небольшой толпе зрителей, в основном штатских, если не считать нескольких шуцманов. Делать больше нечего, за территорию без пропуска не выпускают, ни кафе, ни ресторана, смотреть же совершенно не на что. Такие же казармы, как и недавно виденные, только вокруг не забор, а крепостная стена. В целом же и труба пониже, и дым пожиже.

В канцелярии молоденький юнкер все не мог поверить, что герр Фест именно унтер-офицер, а не какой-то там «фюрер». В Бад-Тёльце чужих не привечали, тоже своего рода цитадель, самое первое училище СС. Мемориальную доску, и ту успели возле ворот повесить.

Зарегистрировали, выдали ордер на поселение и пропуск, но только внутренний. Жить предстояло в обычной казарме, даже не офицерской, но доктор Фест не сетовал. И это не впервой. К месту определяться не спешил, успеет. Можно пока и на «коробки» поглядеть. Раз-два! Раз-два!..

До конца полюбоваться не дали. Подошли двое в шинелях, приложили ладони к козырьку.

— Доктор Иоганн Фест?

* * *

В кабинете ничего кроме стола и двух стульев. И на столе ничего, только знакомые папки, копия тетради профессора Фридриха Рауха. Надо же, уцелели!..

— Садитесь, — Отто Олендорф кивнул на стул. — Условия спартанские, но не будем привередничать. Обживемся! Здесь, в Бад-Тёльце, настоящая крепость СС. В Берлине набежало много случайных людей, надеялись выслужиться, думали, предстоит легкая прогулка.

Бригадефюрер явно повторял чужие слова, сам в них не очень веря. Своих, кажется, не нашлось.

— Сейчас сюда съезжаются лучшие, ветераны движения. Об опасности мы тоже не забываем, скоро прибудет зенитный дивизион.

Доктор Фест улыбнулся.

— Так и быть, остаюсь. Но мне требуется диетическое питание…

— В карцере будет, если меня разозлите. Не то сейчас настроение, доктор. Пригласил я вас сюда не для того, чтобы агитировать за высокие идеалы национал-социализма… Не ухмыляйтесь, иногда ваш цинизм отвратителен! Мне поручено задать вопрос и выслушать ответ.

Бывший унтер-офицер, поудобнее устроившись на стуле, кивнул.

— В вашем полном распоряжении.

Олендорф прошелся по кабинету, словно не решаясь заговорить, наконец, резко повернулся.

— В каком случае и как именно можно расторгнуть договор с… с тем, кого вы недавно вызывали.

Доктор Фест изумленно моргнул. Неужели не послышалось? Ладно… То Дьявола им подавай, то договор аннулируй.

— Доктор Олендорф! Напомню вам, как юристу, что Господь сотворил любовь, Дьявол же юриспруденцию…

Бригадефюрер поморщился.

— …И весьма в юриспруденции преуспел. Если верить источникам, чаще всего именно Враг рода человеческого обманывает контрагента, причем даже не ради собственной пользы, а исключительно из-за злобного характера…

— Пример? — Олендорф шевельнул губами.

— Сколько угодно! Некий композитор (рассказывали о Паганини) продает душу в обмен на то, что будет пленять людские сердца музыкой. «Но только музыкой!» — уточняет Дьявол после подписания и музыканта уродует. Или как у поляка Мицкевича: в договоре сказано, что действие его завершится в Риме, клиент туда, понятно, не спешит, но Дьявол заманивает его в таверну под таким же названием. Недаром во все времена юристов не любили!